Ядовитые змеи берут качеством, верблюды количеством, а я прицельной точностью. Богиня вытерла с лица мнение о себе, пропуская следующее мимо ушей.
— А за это ты мне ответишь! Ну что ж, милая, — улыбнулась Дита, больно поправив розу у меня на груди. — Я пойду к твоему любимому… Поверь, перед богиней любви не устоит ни один мужчина, кого бы он не любил …Тем более, он любит не тебя, а придуманный образ. И сейчас ты это поймешь…
Она тряхнула волосами, лепестки слетелись со всего зала, окутывая ее с ног до головы, а когда они разлетелись, на меня смотрела рыжеволосая девушка в простыне…
— Узнаешь? Теперь сил у меня достаточно, чтобы менять внешность. И все благодаря тебе, дорогая, — надменно заметила Дита, улыбаясь какой-то знакомой улыбкой. — Эзра жесток, умен и хитер. Когда он убил бога войны, то забрал его силу и занял его место. К сожалению, мы с ним так и не сумели договориться… Стоило ему щелкнуть пальцами, как мир погрузился бы в вечные междоусобицы, а он был бы самым почитаемым богом! Но вместо этого он пошел войной на других богов и предпочел жить, как смертный! Так что, дорогая моя, вряд ли он захочет меня выслушать. Поэтому поступим так! Я, богиня любви, связываю себя с этой смертной. Стоит причинить мне боль, ее почувствуешь и она… Любая рана на моем теле — станет ее раной. Вот теперь я чувствую себя в безопасности!
Дита плавной походкой направилась к зеркалу и погладила его рукой, вызывая интерьер знакомой комнаты. Она шагнула в туман, а я видела, как мой двойник нежно кладет руку на плечо любимому, который стоит спиной.
Я попыталась освободиться, дергаясь изо всех сил. Проклятая статуя! Я хочу в следующей жизни быть жирным голубем с вечным расстройством пищеварения. Шипы царапали мои плечи и больно впивались в кожу. Я кряхтела, превозмогая боль, и пыталась высвободить хотя бы одну руку.
— Любимый, я вернулась, — томно прошептала богиня, осматривая комнату. Эзра резко обернулся, полоснув ее взглядом, словно лезвием клинка. — Возьми меня!
— Я думаю, ты сама дойдешь туда, куда тебя посылают, — с омерзением произнес он, делая шаг в ее сторону. Его взгляд упал ей на грудь, а глаза нехорошо сверкнули. Богиня опасливо отшатнулась и погрозила пальчиком.
— Я так не играю! Догадался! Ну, раз догадался, то придется меня выслушать. Все просто. Причиняя боль мне, ты причиняешь боль ей! Если мне не понравится, как ты себя ведешь, она умрет, — Дита закусила губу и надрезала руку кинжалом, а я вскрикнула от боли, глядя, как глубокой царапины на моей ладони потекла кровь. Она повернула зеркальце к нему и улыбнулась. — Не подходи ко мне, иначе ей будет очень больно. Помни, я — богиня, а она смертная…
Взгляд серых глаз не предвещал ничего хорошего. Я отчаянно тянула руку на себя, хныча от боли, и понимая, что подлые колючки ее не пускают!
— Итак, мои условия. Ты беспрекословно выполняешь все, что я тебе говорю. И тогда у тебя будет возможность иногда видеть ее! Если ты отказываешься, она умирает! Но сначала, думаю, я немного отыграюсь за мои разрушенные храмики! Ты чуть меня не убил. Мне даже платья приходилось стирать вручную в холодной воде! Поверь мне, женщины такого не прощают!
Я кряхтела, сопела, пытаясь вырваться и глядя на то, как Эзру опутывают такие же точно лозы, а богиня наслаждается зрелищем.
— Ну вот! Опять некрасиво! — надув губки заметила Дита, а на колючих ветках, которые прижали любимого к стене, расцветали сочные и нежные розы. — А вот теперь красиво! Условие первое. Ты восстанавливаешь мои храмы, которые уничтожил. По всей Империи. Все до единого. Условие второе. Ты провозглашаешь официальной религией — веру в богиню любви. Все, кто не верит в меня — еретики! Разрешаю их сжечь. Условие третье. Пусть у тебя вспыхнет какое-нибудь восстание, которое перерастет в настоящую кровопролитную войну!
Не вздумай соглашаться! Я превозмогала боль и пыталась раскачать статую, в надежде, что она завалиться и расколется. В глазах Эзры полыхала такая ярость, что мне показалось, еще мгновение, и он сорвется. Где-то почесывался пушистый песец, в ожидании, когда его торжественно вручат новой хозяйке.
— Не нравится мне твой взгляд. Напоминаю! — мило заметила богиня любви, любуясь тем, как колючие лозы прижимают руки бога войны к стене. — У настоящего мужчины на женщину должна подниматься не рука, а что-то другое.
— Фух! Еле успела! Кого здесь забирать? — поинтересовался запыхавшийся женский голос позади меня. Я вздрогнула от неожиданности, а позади меня послышалось сопение. — Где эта представительница древнейшей религии?
— Вы за кем? — осторожно уточнила я, чувствуя, как внизу что-то хрустнуло, а статуя слегка покачнулась. Понятия не имею, с кем разговариваю.
— Я только спросить! — послышался все тот же голос, пытаясь отдышаться. — За мной не занимайте! А все почему? Потому что я — сама Смерть! Точнее, богиня смерти!
— Это ты, костлявая? — тоскливо уточнила я, прислушиваясь к шуршанию каких-то бумажек и отдышке. — А если я умру, то можно в следующей жизни я буду голубем?
— Сволочи вы, мерзкие! — послышался жалобный голос, а из-за статуи появилась пухлая фигура в черном балахоне. Капюшон был снят, а на меня обиженно смотрела, полненькая и очень милая девушка. Смерть плюс сайз — это что-то новенькое. — Вот сколько можно! Ну зачем мне лишний раз напоминать! Знаю я, что у меня жопа, как три сарая, балахон в обтяжку и несоответствие занимаемой должности и занимаемому стулу! Нет, трусы на холодильник не натягиваю! Да, соблюдаю диету! У меня просто кость широкая, тяжелая и жирная… Так, нечего мне зубы заговаривать! Я за тобой! Мне нужна богиня любви!
— Богиня любви там, — с облегчением выдохнула я, кивая на зеркало. Богиня смерти сопела, листая какие-то бумажки и осматриваясь по сторонам.
— Нас как бы две, — добавила я, глядя на нехороший блеск в любимых глазах.
— Что-то мир у вас какой-то любвеобильный! У нас вообще ни одной! Не верят лохматые в любовь, а в черную шапочку верят! — надулась богиня смерти. — Так, я что-то вообще ничего не понимаю! Богини любви две! Так, так… Через десять минут отсюда я должна забрать богиню любви! Осталось выяснить какую?
Я яростно раскачивала статую, чувствуя, что она скоро завалится. Еще немного…
— Развяжи меня! — умоляла я смреть, толкая статую спиной.
— Не могу! Не положено! Ты, кстати, чего меня ночью десять раз звала, спать мешала? Десять раз! Прям как та бабка с криками: «Ой, все, помираю!». Приходишь, а она передумала, старая кошелка! Ничего, я ей цены на ритуальные услуги показала! Все, тишина, покой! Я прайсик, кстати, с собой ношу на случай ложных вызовов! А то начинается: «Ой, все, помираю!», — бухтела Богиня Смерти, обиженно надув пухлые губки и шелестя бумажками. — Так, она там, а ты здесь. Значит, забираю тебя! Ладно, пошли!
— Иди ты! — процедила я, а статуя стала падать, увлекая меня за собой. Она ударилась об пол, разлетелась на осколки, я больно приложилась головой. Перед глазами все подплывало, но я срывала с себя колючки. — Сама сказала «пошли», вот я и послала!
