Рабочие заменили вентиль, вытянули насосом нужную нам субстанцию из реактора в стеклянную емкость, и после ее промывки специальным реагентом мы получили наконец почти 400 кг долгожданного фенилацетона. Через несколько дней Райво передал канистры с нашей продукцией заказчику и вернулся с толстыми пачками долларов.
После этого для нас всех началась очень спокойная, приятная жизнь. Производственным процессом в основном занимались украинские рабочие, и их это более чем устраивало. Они получали хорошую зарплату в валюте и возвращаться на завод, где делать все равно было нечего, не торопились. Мы же сразу отправлять их назад, как думали поначалу, тоже не стали. Нанимать помощников из местных было опасно — если бы кто понял, чем мы занимаемся и какие деньги на этом делаем, запросто проговорились бы. А украинцы вели тихую жизнь, ни с кем не общались. Кроме того, так у нас самих было меньше забот и каждый мог спокойно вести свои дела. Райво отгружал товар заказчику и вел все денежные расчеты, я подыскивал сырье, которое можно было без опасений купить в Эстонии, и раз в две-три недели ездил за другими химикатами в Черкассы, где заодно хорошо отдыхал с Людмилой и ее друзьями.
Чаще всего в обратный путь в Таллин я отправлялся уже налегке. По совету Людмилы, канистры с химикатами, из-за которых на границе могли бы пристать с ненужными расспросами, мы стали отправлять в Москву с проводницами поездов дальнего следования. Это было намного безопаснее, удобнее и дешевле, чем возить товар самому на машине. За скромную плату проводницы были готовы перевезти почти любой груз и знали, где и как его спрятать, чтобы не нашли на границе. Как оказалось, Людмила и ее коллеги давно использовали этот способ для поставок в Россию даже совершенно легальной продукции своего завода. Из-за чудовищной бюрократии и коррупции, которые тогда царили (да и сейчас, как я понимаю, по-прежнему царят) и в России, и в Украине, чтобы оформить все положенные бумаги для экспорта и импорта самых безобидных товаров, надо было несколько недель, а то и месяцев обивать пороги на таможне и в других ведомствах, да еще, чаще всего, и платить взятки из своих денег. Естественно, из-за этого бизнес терял всякий смысл.
Канистры я забирал у проводниц в Москве на Киевском вокзале и до Таллина добирался на своем автомобиле. Российско-эстонскую границу я переходил только в те дни, когда на обоих постах дежурили знакомые таможенники — Антон и Лео, с которыми у меня скоро завязались приятельские отношения. Однако уже через три месяца столь спокойной и налаженной жизни я обнаружил, что, несмотря на все предпринятые нами с Людмилой предосторожности и почти семейное устройство нашего дела, остаться для полиции невидимкой мне не удалось.
В начале 1999 года я очередной раз отправился в Черкассы. Я тогда изучил в теории новую технологию — производства самого амфетамина, чем, как мы уже наверняка выяснили, занимался таинственный заказчик нашего фенилацетона. Естественно, делать наркотики самим в той ситуации было куда выгоднее, чем заниматься поставками только сырья для них. При масштабах нашего подпольного производства, когда мы могли получать каждый день по несколько десятков, а то и сотен килограммов продукции, риск фактически был одинаковый, а прибыль от амфетамина была бы на порядок выше. Райво же говорил, что сможет найти надежных покупателей и на него, и, посовещавшись, мы решили не упускать такой случай. Для модернизации нашего заводика в ангаре нужно было установить некоторое дополнительное оборудование. Коллеги Людмилы и работавшие у нас украинские рабочие все просчитали и подобрали на комбинате нужные агрегаты, которые в ту поездку мне и надо было вывезти грузовиком в Таллин.
Но когда я приехал в Черкассы, Людмила встретила меня тревожной новостью. Оказалось, что на завод приходили какие-то оперативники и потихоньку расспрашивали обо мне — мол, чего этот иностранец к вам зачастил и чего хочет. Естественно, толком ничего они узнать не могли. Кто знал о моих делах, те были заодно, а остальным и рассказать было нечего. Но стало понятно, что в правоохранительных органах кто-то заподозрил, что в город я приезжаю не только для походов в рестораны и на пикники, и, вероятнее всего, на обратном пути на границе меня будет ждать серьезная проверка.
Поразмыслив, я решил не делать никаких резких движений и спокойно заниматься тем, зачем приехал. С комбината мне надо было вывезти довольно много груза — металлические и стеклянные емкости, кожух для реактора, насос, всякие патрубки, промышленные термометры, некоторые химикаты и прочее имущество. Но ничего запрещенного там не было. При погрузке своего добра на нанятый грузовик я лишь на всякий случай проверил, чтобы в кузове не оказалось чего-нибудь подозрительного, целесообразность приобретения чего было бы трудно объяснить. Все это имущество действительно вполне могло пригодиться для обработки прополиса или производства краски, чем, как я всегда раньше рассказывал пограничникам и таможенникам, якобы занимался у себя в Эстонии я сам и мои знакомые бизнесмены. Поэтому из Черкасс я выехал хоть и в предвкушении нового приключения, но без особых опасений.
Когда мы подъехали к посту украинской таможни на погранпереходе Суджа, там нас уже ждали какие-то специальные люди. Кто они такие, я так и не понял — со мной и даже между собой при мне они не разговаривали, а лишь тихо отдавали указания незнакомым мне таможенникам, которые, судя по всему, также были специально приставлены, чтобы следить за мной и моей машиной. Не успел я на посту даже объяснить, что за груз и зачем везу, как те приказали загнать грузовик для досмотра в особый ангар, стоящий в стороне. Что там происходило, я мог видеть лишь издалека, но и так понял, что оперативники подготовились к встрече со мной основательно — у них было сразу несколько сложных приборов для просвечивания различных материалов и закрытых полостей. Исследовали они мой товар и сам грузовик почти сутки, но, естественно, так ничего и не нашли.
В итоге покидал я в тот день Украину в приподнятом настроении. Получалось, что мне удалось перехитрить того человека в украинских правоохранительных органах, у которого появились подозрения — и надо признать, совершенно обоснованные — насчет моего истинного интереса к Черкасскому химкомбинату. Сам он, таким образом, был посрамлен в глазах коллег, а я продемонстрировал властям — уже не только на словах, но и на деле — что занимаюсь якобы абсолютно легальным бизнесом. Кроме того, хоть это была и мелочь, но все равно приятная — мне не пришлось платить обычную взятку за быстрое прохождение украинской границы. После столь масштабной проверки документы оформили безо всяких вопросов, поскольку придраться было уже совсем не к чему. Ну а уж совсем развеселило меня представление, которое я увидел чуть позже на российской таможне.
После того как пересек границу и пришел на пост, я обнаружил там моего приятеля Сергея — начальника смены, которому я всегда платил за разрешение на провоз в Россию своего товара. В тот день он вроде работать не должен был, поскольку из-за досмотра на украинской таможне я опоздал. Но тем не менее Сергей ждал меня с нескрываемым нетерпением. Как оказалось, он прослышал, что меня по ту сторону границы хорошенько обшмонали, и стал расспрашивать, что же у меня его украинские коллеги пытались найти. Я на это с растерянным видом отвечал, что понятия не имею — я, кстати, и сам не знал наверняка, что тот, кто инициировал облаву, про меня думал и что именно предполагал у меня обнаружить. Сергею я рассказывал, как все действительно было — мол, украинские таможенники ничего не объясняли, а у меня ничего запрещенного не было, и предположил, что, может, их интересовал не я сам и мой груз, а машина, которую нанял. Но по поведению Сергея было понятно, что он мне не верит и для себя уже решил — обыскивали меня на украинской стороне явно не случайно, а раз так, то я не такой простачок, каким хотел ему показаться. Потому он тоже приказал загнать мой грузовик в досмотровый ангар и, взяв с собой несколько сотрудников, отправился туда сам.
