Поэтому если у Райво и Интса появлялись свои доверенные люди, которые могли переправлять товар, они старались ничего о них не рассказывать. И я сам однажды стал свидетелем, как Марво умудрился выследить одного из надежных курьеров Райво. Это был механик с одного из паромов, которые ходят в Хельсинки. Вместе они работали уже довольно давно, и процесс был хорошо отлажен. Обычно незадолго до отправления Райво подъезжал к порту и передавал механику пакет с таблетками. Тот прятал его сначала на корабле, причем не в своей каюте, так что посторонний его там никогда в жизни бы не нашел. По прибытии в Хельсинки большая часть команды парома сходила на берег и ночевала в гостинице, а наутро возвращалась готовить корабль в обратный рейс. При этом рабочих и членов команды парома никогда не обыскивали. Задача механика была в том, чтобы при сходе с парома захватить пакет с таблетками и по пути в гостиницу потихоньку сбросить его в открытое окно машины, которая должна ждать в условленном месте.
Райво всегда договаривался с Марво, чтобы он подвез товар для отправки заранее. Но в тот день Марво опаздывал, несколько раз звонил по телефону и рассказывал, что вот-вот прибудет, его все время что-то задерживало. То кто-то вызвал на важную встречу, то вдруг пробки образовались на подъезде к порту. Я как раз был в Таллине и приехал к Райво, и мы вместе сидели в кафе ждали Марво. Наконец он появился, мы поговорили пару минут, и он уехал. Райво тут же позвонил механику, и тот сказал, что времени в обрез, отплытие меньше чем через час. В принципе, можно было не спешить и передать пакет в следующий рейс, но механик все же прибежал. Понятно, хотелось еще подзаработать, тем более что с Райво у них было полное доверие. И тут, откуда ни возьмись, из-за угла вышел Марво. Сделав удивленное лицо — мол, вы еще тут? — он сказал, что хотел по соседству заскочить к одному знакомцу, спросил, все ли нормально у нас, и удалился. Механик при этой сцене стоял рядом с нами, и никому, понятно, все это не понравилось. Но, делать нечего, мы разошлись каждый по своим делам.
Как потом рассказал Райво, вечером того же дня механик в Хельсинки должен был, как обычно, бросить пакет в окно машины. Но на этот раз после странной встречи в порту он решил подстраховаться и таблетки с собой не взял. И оказался прав, хотя это ему и не помогло. При сходе с парома механика встретили полицейские, которые отвели его в участок и устроили тщательный обыск. Ничего запретного не нашли, но его все равно отправили под арест, обвинив в контрабанде и торговле экстази, который он переправил в прошлый раз, двумя неделями раньше. Само собой, узнать обо всем это финская полиция могла только с подачи Калле. Скорее всего, по внешнему описанию — имя курьера при краткой встрече с Марво в порту никто не называл — он вычислил механика среди команды парома, выяснил его имя и передал в Хельсинки. А там установить, с кем механик общался, кому передавал наркотики раньше, было уже несложно.
Единственным, кто, по-моему, никак не сотрудничал с полицией и никак вообще ей не подчинялся, был Зак, который заведовал производством таблеток. О его существовании Калле, конечно, знал со слов других, а может, раньше даже и встречался с ним. Может, и Зак что знал о Калле. Но информатором Зак был никудышным в силу своеобразной натуры. Что касается изготовления таблеток, то работник и специалист он был превосходный и безотказный. Оборудование держал в порядке, все загодя ремонтировал и всегда держал наготове запчасти и необходимые материалы. Если было много заказов, готов был сутками работать без сна и отдыха, сидя у своего таблеточного станка. Причем в какой-то момент он перевез его в специальное потайное место, о котором знали только Марво да несколько его приближенных, чтобы в случае каких неприятностей ничего не пропало. Ведь большая часть уже готовых таблеток, которые уходили на продажу, скапливалась у Зака.
Но что касается простого человеческого общения, тут Зак был неисправим. Говорить с ним было просто бессмысленно. Не то чтобы он был молчун, вовсе нет — на вопросы отвечал и в общих разговорах участвовал охотно, мог даже что-то про себя рассказывать. Но почти все, что он говорил, оказывалось сплошным враньем или в лучшем случае полуправдой. Сначала, когда мы только начинали работать и познакомились все друг с другом, то даже не понимали, почему он так себя ведет, думали, может, какое психическое отклонение у него. Такое же нередко бывает, когда человек вроде как и не сумасшедший, ничего плохого не делает, но все время фантазирует.
Зак вел себя именно так, причем очень часто без всякой нужды. Мог, например, рассказать, что собирается поехать с подругой отдохнуть в Таиланд, а потом описывать, как там было здорово и как он плавал на острова. А через какое-то время кто-то из знакомых узнавал, что на самом деле он в те дни не был в Таиланде, а у родственников на хуторе жил. Мы не могли понять, зачем он так себя ведет. Ведь никому из нас никакого дела не было, где и как он будет отдыхать. Мог вообще не говорить, что будет делать, предупредить просто, что ему надо отлучиться на несколько недель.
Но со временем мы пришли к выводу, что Зак так ведет себя абсолютно сознательно, и с головой у него все в полном порядке. Далеко не всегда он врал для того, чтобы получить какую-то выгоду или специально обмануть, но таким образом создавал себе своего рода образ, репутацию, благодаря которой, когда нужно, он спокойно получал, что нужно. А остальные из-за такой репутации к нему особо и не лезли с разными хитрыми делами, не пытались сами его обмануть, зная, что он тоже наверняка обманет. Поэтому в своей компании мы давно признали его «хитрым евреем», с которым без толку о чем-либо договариваться. Все равно наврет, а если что ему надо будет, наврет еще больше и все равно свое получит.
Поэтому если Калле и пытался вербовать Зака, у него наверняка ничего не вышло, потому что тот все время ему рассказывал бы какие-то побасенки. А ловить Зака на вранье было без толку: он, собственно, от этого ничуть не смущался и в оправдание начинал врать снова. Ну а поскольку в компании Марво он работник очень полезный и безотказный, то к нему особо не приставали. Работает — и хорошо. Ему даже прощали мелкое воровство и жульничество на стороне.
Когда запускается в работу большой таблеточный станок, всегда остается много неиспользованного материала. Загружать в него сразу можно по 20–30 кг порошка, потом все время добавляя. Порошок при этом, естественно, где просыпается понемногу, где скапливается и застревает. Первые таблетки — тысяч пять, а то и десять — он выдает обычно бракованные — со сколами, крошащиеся, без четкого рисунка, из-за чего их считалось неправильным отправлять на продажу. Из-за них покупатель может попросить большую скидку. По идее, весь этот материал Зак должен был потом снова в работу пускать, по содержанию это тот же экстази. Но Зак большую часть таких отходов, а еще и немного из присланного на переработку чистого порошка время от времени втихаря припрятывал и уносил к себе в гараж, где он поставил старый ручной пресс, на котором работал, пока не появился таблеточный станок. Там он делал новые таблетки и продавал на сторону сам. А чтобы побольше заработать, он их делал не такими крепкими, сильно разбавляя лактозой, и тогда получалось из того же количества порошка раза в полтора-два больше таблеток. Один раз он слишком перестарался, и почти никакого кайфа от его таблеток не было. Зак продал такую партию каким-то знакомым русским в Печорах, и те, решив, что их просто обманули, на следующий день приехали к нему, избили бейсбольными битами и отобрали все деньги. На следующий день мы увидели Зака и еле узнали. Но никто наказывать его не стал, скорее даже ему посочувствовали.
