Почему-то никто из воинов не обращал внимания на Зыбату, хотя невозможно было не заметить его.
Некоторые даже взглядывали на ярополкова воина, но опускали сейчас же глаза, стараясь делать вид, что не видят Зыбаты.
8. НОВГОРОДСКИЙ КНЯЗЬ
друг всё становище зашевелилось, как муравейник.
Шум голосов и звон оружия стихли, и вместо них покатилось тихое, ласковое, сдержанное приветствие:
— Здрав будь на многие лета, князь наш любимый, солнышко наше красное! Здрав будь, пресветлый Владимир свет Святославович!
Зыбата замер на месте, обратив глаза в ту сторону, куда смотрели все в ожидании пока ещё не видимого вождя.
Вдруг на прогалине всё замолкло, воцарилась мёртвая тишина, и так продолжалось несколько мгновений. Потом раздался треск ломавшихся сухих ветвей, и на прогалину выехал на статном коне красавец новгородский князь Владимир Святославович.
Он был без воинских доспехов, в новгородском длиннополом кафтане и северно-русской шапке-колпаке, с отворотами вместо полей.
Позади него на тяжело выступавшей лошади ехал, шумно дыша, гигант-богатырь Добрыня Малкович, а за ним старшие вожди новгородских и полоцких дружин.
Владимир ласково улыбался и кивал головой в ответ на приветствие своих воинов.
Около его стремени шёл приютивший Зыбату старик-отшельник.
— Здрав будь, Владимир, здрав будь, — восторженно пророчески говорил он, — ныне вступаешь ты на землю киевскую, и два солнца сияет теперь над нею. Одно солнце, — указал старик на небо, — там, солнце Божьей славы, другое — ты, Красное Солнышко Руси. Пути неисповедимые влекут тебя к Киеву, Промысел Божий ослепил брата твоего и предаёт его тебе, и всё для того, чтобы ты мог совершить спокойно то, что предуготовано тебе свыше. Я, смиренный раб Господа Бога Живого, приветствую тебя и кланяюсь тебе. Благословен грядущий и во тьме путями Господними.
— Довольно, старик, благодарю тебя, — ласково улыбаясь, прервал его Владимир, — благодарю тебя за то, что ты благословляешь меня идти, чтобы вернуть отцовское наследие и покорить под свои ноги лютых супротивников.
Вдруг взор лучистых глаз Владимира остановился на Зыбате.
— Кого я вижу! Это ты Зыбата? — радостно воскликнул он. — Когда мы расстались с тобой в Новгороде, я думал, что уже больше не встретиться нам. Но боги опять даруют нам радость свидания! Поди же ко мне, мой верный друг и противник! Ты один из тех, кого я не хочу считать своим врагом.
Зыбату словно какая-то сила толкнула вперёд.
Он стремглав кинулся к новгородскому князю. Тот в одно мгновение легко соскочил с седла и с увлажнёнными от слёз глазами принял в объятья своего верного друга детства.
Добрыня Малкович тоже с заметным удовольствием смотрел на статную фигуру Зыбаты.
— Ишь ты, какой стал теперь, — промолвил он, — я-то тебя малышом помню. На ладони носил и не думал, что эдаким-то молодцом подымешься. Ну, ну, подойди ко мне, я тебя поцелую.
Зыбата смущённо подошёл к старому богатырю, и тот широко раскрыл для него свои объятья.
Ярополков воин был высок ростом и широк плечами, но когда сын любичанина Малка обхватил его и прижал к своей груди, то он как будто совсем потонул в объятиях великана.
9. ДРУЗЬЯ ДЕТСТВА
ока происходила эта встреча, на прогалине раскинут был уже походный княжий шатёр, и вокруг засуетились княжеские отроки и слуги, спеша приготовить своему любимому повелителю утреннюю трапезу.
Владимир позвал с собой в шатёр Зыбату, Добрыня последовал за ним без приглашения, и скоро они остались втроём.
Внутри раскинутого шатра всё уже было убрано мехами, а на самодельном столе видны были жбаны и кубки, из которых распространялся аромат привозных заморских вин.
— Э-эй! Всю-то ноченьку торопился я сюда, — говорил новгородский князь, с наслаждением протягиваясь на груде заменявших и постель, и сиденье мехов, — думал, что застану здесь Ярополка, да вишь ты, улетела птичка. Куда, о том я тебя, Зыбата, спрашивать не буду, потому что служишь ты ему, брату моему Ярополку, и нехорошо, если будешь мне его выдавать с головой.
— На это и без Зыбаты есть около Ярополка другие, — засмеялся Добрыня, — да, может, ты-то, Зыбатушка, к нам перейдёшь служить, а?
— Прости, Добрыня Малкович, — ответил спокойно Зыбата, — не посетуй, обещал я служить князю Ярополку до самой смерти, и останусь я верен слову своему. А суждено ему умереть — ну, тогда и я буду от обещания свободен, и ежели примете меня к себе, пойду к вам на службу с радостью.
— Другого ответа и не ждали мы от тебя, Зыбата, — произнёс Добрыня, — хвалю за него. Так и нужно: держишь ты Ярополкову руку и держи до конца. Уж ты не бойся. Мы тебя обидеть не обидим. Вот Владимир хочет тебя при себе оставить.
— Да, да, Зыбата, — воскликнул Владимир Святославович, — ты не думай только, что будешь у меня пленником. Нет, ты оставайся при мне, будь гостем моим; не бойся, я тебя против Ярополка служить не заставлю. Я знаю, он прогнал тебя, мне уже говорил про это старик.
— А ты, князь, куда же теперь направлялся? В Киев?
— С вечера, как в путь пускался, думал, что в Киев пойду, а теперь назад воротить приходиться.
— Почему так?
— Ну, вот почему. Ведь Ярополка же нет в Киеве, а без него и мне что там делать? Надобно, Зыбатушка, мне его сперва обезвредить, а потом уже и стольный Киев от меня не уйдёт.
— Так повертайся тогда! — Оба они смолкли. Потом, после некоторого молчания заговорил Зыбата: — Я не знаю, Владимир Святославович, что и подумать.
— О чём? — спросил новгородский князь.
— Да вот всё о том же. Прости, позволь слово молвить.
— Говори, Зыбата.
— Верить я не хочу, думать не хочу, чтобы ты посмел на старшего брата руку поднять, в крови его искупаться; ведь вы дети одного отца, неужели же ты сможешь забыть это?
— А он забыл! — поднялся на своём ложе Владимир, и глаза его сверкнули огоньком гнева. — Или ты не помнишь об участи Олега?
— Да нет, не забыл я об этом, как можно забыть. Но ведь ты-то теперь знаешь, как всё это произошло, а я тебе скажу ещё раз: Ярополк плакал, когда узнал, что древлянский князь убит. Ведь без его ведома то случилось! Свенельд за своего Люта мстил и княжьим именем прикрылся. Но если бы и виноват был Ярополк в смерти брата своего Олега, так зачем же ты будешь такое же худо делать, какое он сделал?
— Не будем, Зыбата про это говорить, — нахмурился Владимир, — боги указывают мне путь к великому столу, и если я не сяду на него, то пойду против воли богов. Я пойду в Родню и посмотрю, что-то у меня там выйдет с Ярополком.
