21
«Господь отомстит за нашу смерть»
Пока папа ехал к месту «авиньонского пленения», магистр Жак де Моле, генеральный смотритель ордена Гуго де Пейро, командор Кипра Рембо де Карон, командор Нормандии Жоффруа де Шарни и командор Пуату и Аквитании Жоффруа де Гонвиль томились в другом плену, в замке Шинон – обширной крепости, стоящей в излучине реки Вьенна, примерно в ста километрах к северу от Пуатье. Все они пребывали не в лучшем состоянии: как сообщается, Жак де Моле показывал кардиналам следы пыток, которым он подвергся, когда от него добивались первоначального признания. Даже таким высокопоставленным пленникам снисхождения не оказывали. В феврале 1308 года тамплиер Оливье де Пени, командор Ломбардии, сумел бежать из-под домашнего ареста, чем произвел немалый переполох среди преследователей ордена. После этого было сделано все, чтобы побегов больше не случилось.
Никто из высших чинов тамплиеров не давал показаний перед папой, несмотря на относительную близость Шинона к Пуатье. Официально это объяснялось тем, что физически они не могли перенести поездку – и возможно, так и было. Но кроме того, среди братьев, представших перед папой Климентом в конце июня, все были проверенными людьми, готовыми убеждать понтифика в своей виновности. Старшие офицеры ордена могли сорвать этот тщательно срежиссированный спектакль.
14 августа, за день до отъезда папы, в Шинон была направлена депутация кардиналов и королевских министров. В нее вошли два французских кардинала, Беренгар Фредоль и Этьен де Сюизи, и один итальянский, Ландольфо Бранкаччи. Они появились в замке 17-го числа, после чего один за другим перед ними предстали пять тамплиеров. Их показания записали на большом куске пергамента, который затем был отправлен Клименту, а после затерялся в папском архиве
[661].
Первым был допрошен Рембо де Карон, суровый командор Кипра. Он признался, что отрекался от Христа, когда его принимали в орден, но ни о каких других преступлениях, по его словам, не знал. Что касается содомии, то за всю историю ордена он слышал лишь об одном случае на Востоке, и тогда трех братьев ордена приговорили к бессрочному заключению в Шато-де-Пелерин. Это было происшествие настолько отвратительное и из ряда вон выходящее, что о нем даже упомянули в уставе как об ужасном преступлении.
Сообщив все это, Рембо встал перед кардиналами на колени и взмолился о прощении, которое и было ему даровано. Командору отпустили грехи, и он был вновь принят в лоно Церкви.
То же произошло с четырьмя его товарищами. Жоффруа де Шарни, командор провинции Нормандия, также служивший на Кипре интендантом ордена, признался, что при посвящении отрекся от креста и поцеловал приора в губы и «в грудь, через одежду, чтобы выказать уважение», о чем он не сообщал во время первой дачи показаний. Он покаялся в грехах и получил прощение.
Жоффруа де Гонвиль, который в качестве посланника магистра Жака де Моле много путешествовал между Кипром и папским двором, сказал, что он отказался отречься от Христа, но пообещал притвориться, будто делает это, чтобы принимавшие его в орден не попали в беду. Гуго де Пейро признался, что осквернил крест, но только после угроз. Кроме того, он сказал, что заставлял других целовать его в спину и живот и потворствовал содомии, считая ее лучше совокупления с женщинами, хотя настаивал, что никогда не предавался этому греху сам. Он также повторил свой прежний рассказ о странной голове в Монпелье. Оба получили прощение.
20 августа перед кардиналами, наконец, предстал Жак де Моле. В декабре он отказался от своих показаний, но теперь вновь передумал, надеясь обеспечить себе папское прощение. Единственным обвинением, которое он признал, было отречение от Христа, но этого оказалось достаточно, чтобы удовлетворить дознавателей. Нотариус записал для потомков, что магистр «осудил в нашем присутствии вышеуказанные ереси и любые другие ереси» и что с ним поступили так же милосердно, как и с его товарищами.
Позже в тот же день всем пяти тамплиерам зачитали данные ими показания на их родных языках, и каждый поклялся, что это правда. Все пятеро после покаяния остались в тюрьме, поскольку в этом же году папская комиссия должна была приступить к работе в Париже, и ее члены также хотели бы заслушать показания высших чинов ордена. Но что касается их личных признаний, расследование было завершено. Кардиналы собрались и покинули Шинон, думая, что они спасли своих братьев.
* * *
Широкомасштабное расследование, затеянное папой римским, медленно набирало обороты. Во Франции и во всем католическом мире епископы начали создавать комиссии по изучению поведения тамплиеров в их епархиях, чтобы добиться от них признаний, вслед за чем могло последовать покаяние и отпущение грехов.
Во Франции это мало что изменило для арестованных братьев, поскольку большинство епископов, курировавших региональные расследования, имели тесные связи с короной. Непокорные тамплиеры оставались в темницах, без теплой одежды, на воде и хлебе, закованные в кандалы. Им угрожали, их подвергали допросам и пытали. Несколько братьев умерли, некоторые сошли с ума, а некоторые находились в таком состоянии, что просто не могли отвечать на вопросы
[662]. Тех, кто был в состоянии говорить, заставляли отвечать на вопросы по списку, составленному, чтобы можно было отметить, столько проступков каждый из них совершил. Всего таких вопросов было восемьдесят семь или восемьдесят восемь, и каждый из братьев должен был или признаться в содеянном грехе, или ответить отрицательно. Любые интересные детали признания отмечались особо, но в остальном это была неумолимая бюрократическая процедура.
Вопросы были повторяющимися, шаблонными и ошеломляющими: отрекался ли брат от Христа при вступлении в орден? Проходило ли это в присутствии всей общины? Это повторялось потом? Говорили ли ему, что Иисус не был истинным Богом или был лжепророком? Плевал ли он на крест? Топтал ли он крест? Делал ли он это регулярно? Мочился ли он на крест? Топтал ли он крест и мочился ли на него? Делал ли он это на Пасху? Отрицал ли он таинства Церкви? Исповедовался ли он магистру, а не священнику? Он когда-нибудь целовал другого брата неподобающим образом? В какое место он его целовал? В спину? В живот? В детородный орган? Говорили ли ему, что он может совокупляться с другими братьями? Он это делал? Он проникал в другого, или проникали в него? Кто-нибудь говорил ему, что это не грех? Он поклонялся идолам? А идолы были похожи на головы? А идолы были похожи на головы с тремя лицами? Как он поклонялся им? Они называл их божеством? Он называл их Спасителем? Кто-то из братьев делал это? Большинство братьев делали это? Кто-нибудь говорил им, что идол спасет их? Сделает их богатыми? Сделает землю плодородной? Заставит зацвести деревья? И так далее и тому подобное
[663].
