* * *
Тамплиеры многое сделали для Второго крестового похода. Они помогли Людовику VII пройти через Малую Азию и поддержали его огромной ссудой. Они приняли в своем доме Конрада III, сопровождали и защищали его и давали ему разумные военные советы. Вместе с магистром госпитальеров Робер де Краон поддержал план захвата Дамаска, а не Эдессы. И какую награду они получили?!
После Дамаска франкские короли какое-то время планировали поход на Аскалон, но это ничем не закончилось. Конрад покинул Святую землю в сентябре 1148-го. Людовик оставался там еще семь месяцев, встретил в Иерусалиме Пасху и в конце апреля тоже отправился домой, во Францию. А потом начались взаимные обвинения.
Франкские хронисты сошлись на том, что такой сокрушительный провал мог объясняться только чьим-то предательством. Было решено, что кто-то саботировал кампанию – так объяснил произошедшее сам Конрад III, хотя и затруднился назвать изменника. Под подозрение попали разные люди: звучало имя крестоносца Тьерри, графа Фландрии, который, как считалось, желал править Дамаском, чем вызывал зависть других рыцарей, и те сговорились сознательно препятствовать всей миссии, чтобы сорвать его планы. Другие говорили, что барон с Востока Элинанд Тивериадский был подкуплен мусульманами – причем заплатили ему фальшивыми деньгами – и потому убедил командующих изменить тактику. Винили даже короля Балдуина и его мать, ведь людям нужно было найти реальное, земное объяснение этому позорному провалу, который иначе объяснялся только Божьим гневом.
Попали под подозрение и тамплиеры. Английский богослов и писатель-полемист Иоанн Солсберийский, служивший при папском дворе, прямо обвинил орден в произошедшем, хотя и не мог сказать, в чем именно заключалась его вина. Он не был сторонником тамплиеров, считал их привилегии чрезмерными и опасными для церкви, но уделял много внимания сплетням папского двора Евгения III, где частенько обсуждали храмовников.
Нет никаких доказательств того, что это была не просто клевета. Тамплиеры сделали все, что было в их силах. Их долгом было оберегать паломников – и они следовали ему, сопровождая, защищая, обучая, финансируя участников Второго крестового похода и сражаясь вместе с ними. Они рисковали жизнями, и орден едва не разорился, чтобы поддержать войско крестоносцев, предводители которого действовали с убийственной неосторожностью. Обвинять тамплиеров в провале крестового похода было черной неблагодарностью. В то же время это показывало, насколько тесно теперь были связаны судьбы ордена и Святой земли. За три десятилетия в глазах христиан тамплиеры стали почти неотделимы от Царства Небесного, узкой прибрежной полосы, отвоеванной у мусульман Ближнего Востока. Это стало для рыцарей Храма величайшей честью и величайшим проклятием.
7
«Богом оставленная башня»
* * *
Газа лежала в руинах, безмолвная и опустевшая. Когда-то это был один из прекраснейших городов Ближнего Востока: расположенная на прибрежном пути из Сирии через Палестину в Египет, она процветала за счет базара и славилась своими мечетями, церквями и изящными строениями из мрамора
[204]. Но к 1149 году только родники и водоемы указывали на то, что когда-то здесь жили люди. Война прокатилась по прекрасным улицам и опустошила Газу, казалось, навсегда. «Теперь здесь были только развалины, – писал Гийом Тирский, – совершенно необитаемые»
[205]. Пустующие разрушенные дома подтверждали слова одного из лучших поэтов города, Абу Исхака аль-Газзи: «Прошлое ушло… Есть только миг, в котором вы существуете»
[206].
Но зимой 1149–1150 годов Газа начала оживать. Пришедшие люди долбили лопатами землю, рыли котлованы под новые фундаменты, каменотесы вырезали блоки для укреплений. На холме в центре Газы возводилась крепость, «примечательная своими стенами и башнями». Однако дело было не просто в возрождении города. Строительство стало частью новой военной стратегии, реализуемой на юге королевства крестоносцев, и тамплиерам отводилась в ней важная роль. Когда замок был завершен, его передали во владение и под защиту братства.
Та зима оказалась для рыцарей Храма беспокойной. 13 января 1149 года Робер де Краон умер, и на его место был избран Эверард де Бар, магистр ордена во Франции, который так усердно служил королю Людовику VII во время неудачного Второго крестового похода. Эверард был опытным финансистом и искусным дипломатом, но его сердце принадлежало Франции. Как и Робер де Краон, он видел больше пользы в том, чтобы представлять орден в Европе, среди его покровителей, чем в несении военной службе в Иерусалиме. Не в последнюю очередь это было связано с огромным займом французской короне.
Весной 1149-го, когда королевские корабли отплыли от Левантийского побережья, Эверард тоже отбыл в Париж. Вместо себя он оставил Андре де Монбара, рыцаря средних лет, который служил тамплиерам по крайней мере с 1130 года. Андре был одним из восьмерых отпрысков бургундского дворянского рода; двое его братьев стали цистерцианскими монахами в аббатстве Сито
[207]. Кроме того, сам он был дядей (хотя и на несколько лет моложе) Бернарда Клервоского, которому регулярно писал о достижениях и проблемах рыцарей Храма на Святой земле. Когда-то Андре сравнил свои труды с муравьиными, но за его смирением скрывался большой военный талант
[208]. Вступив в орден, он со временем дослужился до поста сенешаля и отвечал за знамя тамплиеров, le baussant. Этот черно-белый флаг поднимал на поле боя другой офицер, маршал, и пока хоть один из рыцарей был жив, знамя должно было реять в воздухе
[209]. Андре де Монбар хорошо разбирался в политике латинского Востока и сообщал обо всех происходивших событиях друзьям на родину.
К несчастью, почти сразу после того, как магистр Эверард отбыл в Париж, вслед ему отправились письма, извещавшие о гибели многих братьев.
29 июня в сражении при Инабе, близ Антиохии, сын Имад ад-Дина Занги Нур ад-Дин, атабек Алеппо, разбил войско князя Антиохийского Раймунда. Раймунд был, мягко говоря, противоречивым персонажем. Едва прибыв из Пуатье, чтобы претендовать на Антиохию благодаря заключению брака с девятилетней наследницей престола, он успел поссориться с королем Сицилии, византийским императором и антиохийским патриархом. Кроме того, по слухам, он серьезно оскорбил Людовика VII, ведя себя слишком галантно по отношению к его жене Алиеноре Аквитанской, которая к тому же была племянницей Раймунда. Битва при Инабе положила конец этой череде ярких событий: князь был пленен на поле боя и обезглавлен. Его голову Нур ад-Дин послал суннитскому халифу в Багдад в качестве трофея.
