Эхо звонка не успело затихнуть, как раздались торопливые шаги на лестнице. Пылесос умолк, и тут же сверху прозвучал голос Мод:
– Мама, я иду! – Девушка тут же появилась из-за поворота лестницы, явно не ожидая увидеть Генри, она воскликнула: – А, это вы!
– Боюсь, что да, – ответил Тиббет. – Прошу прощения, что вынужден беспокоить вас в такие дни…
– Не надо извиняться, – ответила Мод, но голос ее был несколько напряжен. – Я надеюсь, мама вам сказала, что мы не соблюдаем траур.
– Да, – подтвердил Генри. – Она меня предупреждала.
Все же инспектор заметил, что Мод одета в белое платье, он знал, что в некоторых странах этот цвет считается траурным. В белом девушка казалась еще более хрупкой.
– Ладно, проходите. Что вы хотели?
Тиббет вошел в холл. Сразу же он отметил приятный и тяжелый аромат хризантем. Дом был наполнен ими – большие чаши мохнатых цветов, многие белого цвета. Конечно, сентябрь, и пик сезона для хризантем, но Генри отметил, что в саду Крегуэлл-Грейнджа их растет совсем чуть-чуть, и уж тем более нет таких образцов, которые могли бы украсить витрину дорогостоящего флориста. «Хризантемы, – вспомнил инспектор, – во многих европейских странах считаются цветами мертвых». Похоже, что кто-то в Крегуэлл-Грейндже решил не подчиняться требованию Директора и соблюдает траур по тете Доре.
– Боюсь, – сказал Генри, – мне нужно сказать пару слов майору и миссис Мансайпл.
Мод посмотрела на гостя в упор:
– Вы не могли бы хоть ненадолго оставить родителей в покое? Реймонд Мейсон мертв, и с вашим расследованием или как там оно называется вполне можно подождать хотя бы до окончания похорон тети Доры?
– То, что я должен сказать вашим родителям, не имеет отношения к Реймонду Мейсону, мисс Мансайпл.
– Что вы вообще имеете в виду?
– Только то, что мне нужно поговорить с майором и миссис Мансайпл.
Мод посмотрела на Генри так, словно он совершенно ей не нравится, и инспектор осознал – уже не в первый раз, – насколько сильна эта девушка при всей ее внешней кукольной хрупкости. Он также понял, что она может быть опасным врагом при всей ее красоте, остром уме и стальном характере, но в то же время способна стать полезным союзником. Еще инспектор задумался, как у Джорджа и Вайолет Мансайпл могло появиться на свет такое дитя, но сам тут же ответил на свой вопрос: Мод – точное отражение предыдущего поколения. Он вспомнил фотографии, которые показывал ему Джордж Мансайпл, и удивился, что не заметил сильнейшего сходства между Мод и давно покойной Роуз Мансайпл. И еще раз инстинктивно посмотрел на портрет Директора, властвующий над холлом. Девушка, проследив за его взглядом, тут же сказала:
– Да, я очень на него похожа.
– Вы, наверное, телепат, – отозвался Генри и улыбнулся ей.
Она улыбнулась в ответ, тут же из смертоносной эринии превратившись в маленькую беззащитную леди в белом платье.
Открывая дверь гостиной, Мод сказала:
– Подождите здесь, я скажу отцу.
Гостиная тоже была украшена двумя большими вазами с хризантемами. Генри смотрел в окно, как Мод идет через сад к стрельбищу. Когда она скрылась за изгородью, к дому с противоположной стороны подошел Эдвин Мансайпл. Увидев в окно инспектора, он приветственно помахал кларнетом и скрылся за углом дома в направлении двери.
Через минуту из-за изгороди появились майор с дочерью, направлявшиеся к дому. У окна гостиной Мод остановилась, что-то сказала отцу и снова скрылась в саду. Джордж Мансайпл вздохнул, сунул пистолет под мышку и вошел в гостиную через стеклянную дверь.
– Мод сказала, что вы хотите меня видеть, Тиббет.
– Боюсь, что да, – ответил Генри. – Вас и миссис Мансайпл.
– Вместе?
– Больше, конечно, это дело относится к вам.
– Ко мне? А о чем речь?
– Речь о мисс Мансайпл.
– Мод? – Майор сильно встревожился.
– Нет-нет, о мисс Доре Мансайпл.
– Бедная тетя Дора. Неужто нельзя оставить ее в покое хотя бы сейчас, когда она мертва?
– Боюсь, нет, – ответил инспектор. – Я понимаю, что вас это очень огорчит, но я обязан сказать. Меня не до конца удовлетворяют объяснения ее смерти, и я думаю, необходимо вскрытие.
Джордж Мансайпл уставился на Генри, открыв рот. Потом его прорвало. Майор со все усиливающимся ирландским акцентом указал инспектору, что тот был призван сюда для расследования смерти Реймонда Мейсона. Он этого не выполнил. С тем же успехом Тиббет мог сказать сэру Джону Адамсону, что Мейсон совершил самоубийство, то есть полнейшую чушь. Он, Генри, продолжает болтаться по Крегуэллу совершенно без дела. И теперь, венцом всего этого, становятся непристойные предложения касательно бедняги тетушки Доры, которая ничем не провинилась, кроме того, что тихо скончалась в собственной постели от слабого сердца, да упокоит ее Господь. И если уж она не имела права так поступить в девяносто три года, то он, Джордж, хотел бы тогда знать, кто имеет…
Тут майор сделал паузу, чтобы набрать воздуха, но Генри только и успел сказать: «Майор Мансайпл, я…», – как словесный поток хлынул снова.
Значит, вскрытие? А зачем, если позволено будет спросить? Уж не предполагает ли Генри, что тетю Дору убили? А Реймонд Мейсон совершил самоубийство, застрелившись на расстоянии ста или более ярдов? Так или нет? Действительно, приходится согласиться, что брат Эдвин был прав, выражая сомнение в ментальной стабильности инспектора. Боже ж ты мой, уж если кого убили, так это Мейсона, неужто не ясно? Конечно, его, Джорджа, особенно умным не считают, но у него хотя бы есть глаза и уши. Генри может быть совершенно уверен, что никогда, ни при каких обстоятельствах семья не даст согласия на вскрытие тела тети Доры. Томпсон подписал свидетельство о смерти или нет? И без того для Вайолет ситуация очень тяжелая, и он, Джордж, никак не собирается ее дополнительно расстраивать подобной чушью, и если…
Его речь прервалась с приходом Вайолет, как всегда, пребывающей в хлопотах, тут же рассыпавшейся в извинениях перед инспектором, что ее задержала домашняя работа. Пройдя в гостиную, она поняла, что прервала монолог. Тут же Вайолет обратилась к мужу:
– Джордж, в чем дело?
– Дело? Какое дело? Никакого дела нет, милая.
– Что-то все-таки произошло, – сказала миссис Мансайпл с твердой уверенностью в своей правоте. – Ты не в себе, Джордж. Я тебя таким видела только один раз – когда мистер Мейсон пожаловался в Совет на твое стрельбище. – Она обернулась к Генри: – Не скажете ли мне вы, мистер Тиббет? Что тут происходит?
– Тиббет, ни слова! – рявкнул майор.
– Я говорил вашему мужу, – сказал инспектор, – что не уверен в естественной смерти мисс Доры Мансайпл.
К его удивлению, Вайолет тут же ответила:
– Ох, как я рада, мистер Тиббет! Я с вами абсолютно согласна.
