– Про персики?
– Слишком сложно, чтобы объяснить, – ответил инспектор. – Но на основании некоторых его фраз я удостоверился, что его детские воспоминания о Буголаленде очень туманны, мягко говоря. И все же было очевидно, что он там жил. А потом до меня дошло: он знает западный Буголаленд, где очень жарко и влажно, но ему немногое известно про восточный Буголаленд – где как раз должен был родиться и вырасти истинный Джулиан, где климат совсем иной.
– И вы все это поняли по одному замечанию о персиках?
Генри пожал плечами:
– Назовите это обычной догадкой. Причем, боюсь, правильной.
– Боитесь?
– Ну, он такой обаятельный юноша, – объяснил Тиббет.
Куайт не затруднил себя ответом, он уже с леденящей деловитостью инструктировал кого-то по телефону.
Глава 16
В пять часов вечера Эмми вышла из чайной палатки, направляясь опять на свой пост. Каким-то чудом тучи рассеялись, и выглянуло нетеплое солнце, посылая прощальные лучи.
В этом неожиданно ярком свете Праздник выглядел грязным и растрепанным. Заходящее солнце позолотило немногие неприглядные предметы, еще оставшиеся на столе с хламом. От призов для метателей колец остались последние елочные хлопушки и брошки, стол с вареньями и джемами был очищен полностью, остались только доски на козлах, частично накрытые перемазанной вареньями простыней. Со стрельбища доносились редкие хлопки, свидетельствующие, что этот бизнес еще жив. Школьники, чисто вымытые и приглаженные в начале Праздника, бродили теперь стайками, усталые и перемазанные, жевали или сосали какую-нибудь сладость, и у некоторых был такой вид, словно им уже нехорошо.
В общем, день предсказуемо шел к концу, и Эмми поспешно двинулась через лужайку к своему столу. Тайна веса викария должна была открыться с минуты на минуту, наряду с выигравшими лотерейными билетами и наилучшим результатом со стрельбища. Потом из дома еще раз появится леди Феншир, назовет победителей и раздаст призы. И жители деревни наконец смогут разойтись по своим домам, нагруженные впечатлениями для пересудов на многие вечера.
Не предчувствуя ничего дурного, Эмми шагала по мокрой траве и нисколько не встревожилась, когда увидела, как миссис Мансайпл с озабоченным видом возникла возле небольшой толпы, собравшейся вокруг «счастливого нырка».
– Ох, миссис Тиббет! – начала Вайолет.
– Да, миссис Мансайпл? – вежливо спросила Эмми.
– Молодой Мейсон, – сказала Вайолет, – говорит, что вы подарили ему эту идею.
– Какую? – спросила слегка встревоженная миссис Тиббет.
Из середины собравшейся группы возвысил голос сэр Клод с несколько насмешливым акцентом:
– Мистер Мейсон, я действительно должен…
– Давайте, берите! – кричал Фрэнк. – Берите и все! Нет такого закона, чтобы нельзя было! Берите, говорю!
Еще кто-то из группы вступил в спор на повышенных тонах, и Вайолет Мансайпл сказала:
– Миссис Тиббет, пожалуйста, попробуйте вы. Может быть, он вас послушает.
Эмми неохотно протолкнулась к бочке с отрубями.
Сэр Клод и Фрэнк Мейсон стояли друг к другу лицом, разделенные только бочкой. Сэр Клод был вне себя – насколько это возможно для выдающегося ученого-атомщика, а Фрэнк Мейсон демонстрировал поведение не вполне нормального человека.
Его рыжие волосы встали дыбом, угловатое лицо побелело от гнева и наплыва чувств. Он тыкал в воздух пятифунтовой банкнотой и, пока Эмми подходила, еще раз рявкнул:
– Берите!
Вокруг этой странной пары стояли несколько жителей Крегуэлла и смотрели с той непроницаемой пассивностью, которая окутывает англичанина как плащ-невидимка, когда они хотят наблюдать какие-то события без личных для себя последствий. Однако Эмми находилась в ином положении: она позволила себе быть втянутой в происходящее.
Фрэнк Мейсон ее заметил и тут же перенес свое внимание:
– Миссис Тиббет, это же была ваша идея! Теперь растолкуйте ему…
– Какая идея? – спросила Эмми.
– Что моя книга здесь, в бочке «счастливого нырка».
– Миссис Тиббет! – с некоторым отчаянием произнес сэр Клод. – Прошу вас, урезоньте этого молодого человека. Я распоряжаюсь этим аттракционом, и…
– Берите! – заорал Фрэнк, пытаясь всунуть пять фунтов в карман сэра Клода.
– Он желает, – сказал сэр Клод, обращаясь к Эмми, – купить все содержимое бочки. Пять фунтов по шесть пенсов за раз дадут ему две сотни погружений, а в бочке уже не может оставаться больше двадцати предметов. И в любом случае у каждого должно быть право на попытку…
– Вы говорили, что книгу никто не вынул! – крикнул Фрэнк.
– Никто, пока я был при этой бочке, – с достоинством ответил сэр Клод. – Однако у меня был перерыв, когда меня подменяла Мод, и…
– Да ну вас всех к черту!
Фрэнк Мейсон дошел до предела. Швырнув банкноту в лицо сэра Клода, он перевернул бочку.
Отруби взлетели, образовав облако. Под защитой этой дымовой завесы некоторые зааплодировали, другие возмущенно завопили. Сэр Клод издал рев озадаченного интеллектуала, а Вайолет воскликнула со стоном:
– О боже, боже мой! Я знала, обязательно что-нибудь случится!
– Позовите Мод! – настоятельно сказала ей Эмми.
– Кого?
– Мод. Она с ним разберется.
Фрэнк Мейсон, рухнувший на землю вместе с бочкой, восстал, похожий на каравай из печи. Одежда и лицо его побелели от отрубей, а волосы казались подрумяненной корочкой. В руках он держал прямоугольный пакет, обернутый в бумагу.
– Вот она! – крикнул он.
Несколько человек поддержали его радостными возгласами. Фрэнк содрал бумагу – внутри была мозаичная головоломка. С яростным воплем молодой человек швырнул ее в сэра Клода.
– Ее здесь нет! Кто-то взял!
– Что «кто-то взял»? – спросила девушка, проталкиваясь в круг.
– Мою книгу!
– Так это была ваша книга? – спросила Мод с веселым интересом.
Фрэнк ощетинился на нее сквозь отрубевую маску, невероятным усилием воли сдержался и ответил:
– Да.
– Я тут подменяла дядю Клода, – сказала Мод, – и к бочке пришел Альфред из «Викинга». Он книгу и вытащил. Кажется, был слегка недоволен.
– Недоволен? Конечно, недоволен! – Тонкий возмущенный голос Альфреда раздался с краю толпы. – Ничего себе везение! Вся какими-то иностранными буквами.
– А чего ты хотел за шесть-то пенсов, Альфред? – спросил какой-то местный остряк. – Джеймса Бонда?
– Что вы с ней сделали? – вскричал Фрэнк.
– А что было делать? Сдал ее в хлам.
