– В хлам!
Мейсон нырнул в толпу.
– Фрэнк! – крикнула Мод и бросилась за ним.
– Этот молодой человек не в своем уме, – заметил сэр Клод, но бросился следом, стряхивая с пиджака кусочки мозаики. Вайолет схватила Эмми за руку и вскрикнула:
– Остановите его, миссис Тиббет! Леди Феншир сейчас выйдет!
И они обе тоже бросились в погоню. Вряд ли необходимо добавлять, что вся толпа устремилась следом.
Изобель Томпсон была захвачена врасплох. Хлам – или его остатки – располагался в конце лужайки, и так как его было мало, Изобель не слишком серьезно относилась к своим обязанностям киоскера. Поэтому когда налетела толпа, она спокойно курила сигарету и болтала с мужем, который присутствовал на Празднике в профессиональном качестве.
Первый за весь день момент сравнительного покоя четы Томпсонов был начисто разрушен охотничьим кличем Фрэнка: «Где она? Где она?» – и последовавшим за этим бедламом. Стол был перевернут, оставшиеся шляпки с перьями и декоративная керамика разлетелись во все стороны, Изобель вопила, ее муж ругался, а Вайолет Мансайпл разразилась слезами.
В этом смятении ясно и хладнокровно прозвучал голос Мод:
– Ее здесь нет, Фрэнк. Вы сами видите.
– Да в чем дело? Что вам всем нужно?
Голос миссис Томпсон от испуга и эмоций перешел на визг.
– Альфред принес вам книгу для продажи… – начала Мод.
Лицо Изобель слегка прояснилось:
– Да, принес. Он добыл ее в «нырке» и сказал, что ничего в ней не смыслит, попросил, чтобы я добавила ее в хлам…
– Она вся по-иностранному, – вставил Альфред из-за спин любопытствующих.
– Что с ней случилось? – спросил Фрэнк настойчиво. По лицу его струился пот, оставляя в отрубях борозды.
– Ее купила леди Мансайпл, – сказала Изобель.
– Тетя Рамона? – удивилась Мод.
– Да, она. Сказала, что это семейная книга. У нее был перерыв на чай. А потом она унесла ее к себе, в шатер «Предсказания судьбы».
На секунду все затаили дыхание, головы повернулись в сторону шаткой конструкции, украшенной звездами из золоченой бумаги и зодиакальными символами. И толпа устремилась туда.
Рамона внутри палатки раскинула колоду засаленных карт и с серьезным видом всматривалась в перевернутый сферический аквариум. Любопытно, подумала она про себя, что карты и аквариум все чаще вызывали у нее в уме какие-то образы. Чисто субъективные, конечно. Миссис Мансайпл размышляла, может ли она себе что-нибудь воображать в результате чувства вины – угрызений совести по поводу измены своим убеждениям, ведь она поддержала столь варварское и устаревшее предприятие – Фонд восстановления церковной крыши.
– Любил Природу я, и вслед за ней – Искусство, – пробормотала Рамона, будто заклинание.
– Чего? – спросила клиентка – пухлая и миловидная дочь фермера по имени Лили.
Рамона собралась:
– Вижу… – начала она – и остановилась.
Обычная болтовня про молодого красавца и скорой дороги не клеилась – эти слова застряли у нее в горле. Миссис Мансайпл вдруг показалось, что все стало у нее перед глазами темным, как кровь. И только месмерическая поверхность сияющего шара засияла ярче, приковывая внимание, и в этом переливающемся свете появилось лицо. Рамона услышала собственный голос:
– Темно… темно… темное и светлое… тьма и свет… он несет тьму… в свете содержится тьма… люди… много людей…
– Чего? – снова спросила Лили.
Люди поговаривали, что леди Мансайпл малость сумасшедшая, и Лили начинала думать, что это даже преуменьшение.
– Зло… – простонала Рамона. – Оно близится… темнота… люди… люди идут…
– Я слышу какой-то странный шум, вот теперь, когда вы сказали, – сообщила Лили, – будто люди бегут.
– Беги! – Предсказательница вскочила, взгляд ее был какой-то дикий. – Беги от зла! Беги от…
Больше она не сказала ничего. Ни у нее, ни у посетительницы не было времени последовать этому разумному совету, потому что толпа налетела на них. У палатки, конечно, шансов устоять тоже не было. Влетевший Фрэнк Мейсон запутался в пологе и сорвал его с каркаса, Вайолет зацепилась ногой за растяжку, кол вылетел – и вся конструкция с некоторым театральным изяществом рухнула. Спустилась предсказанная Рамоной тьма.
На избавление палатки от ее людей потребовалось заметное время. Лили, сразу и не без оснований заключившая, что настал конец света, билась в истерике где-то под складками парусины. В хаос и разрушение внес свой вклад Мейсон, действовавший как целеустремленный носорог. Растяжка свалила Вайолет на что-то вроде уютной подушки, накрытой парусиной. На самом деле это была Рамона.
Сэр Клод громко звал жену. Он отбросил все заботы о разумном и предсказуемом поведении и был полон единственной мыслью – выбраться с Праздника живым. Толпа разрослась, поглотив практически всех, кто находился в этот момент на территории Крегуэлл-Грейнджа. Лишь немногие избранные, участвовавшие с самого начала, имели хоть какое-то смутное представление, что тут вообще происходит. Слухи разрослись невероятно: ловят опасного преступника, молодой мистер Мейсон свихнулся и напал на сэра Клода, где-то пожар, это все устроили коммунисты, кого-то застрелили, что подтверждали доносившиеся со стрельбища выстрелы. Миссис Роджерс слезно молила викария вмешаться, и преподобный Герберт Дишфорт выдвинулся вперед – всеми своими тринадцатью стоунами, восемью фунтами и шестью унциями, – дабы принять участие в прискорбной неразберихе.
– Э-э… что-то случилось, миссис Мансайпл? – осведомился он.
– Где Рамона? – орал сэр Клод.
– Ох, викарий! – горестно начала Вайолет.
– Кто-то, – произнес низкий и ясный голос из-под нее, – на мне сидит.
Вайолет вскочила как ужаленная.
– Рамона! – взревел сэр Клод. – Отвечай!
– Вытащите меня из этой чертовой палатки! – вопил Фрэнк.
– Спасите! – визжала Лили.
– Вайолет, немедленно достань оттуда мою жену!
– Это еще кто? – донесся приглушенный рев Фрэнка.
– Уберите от меня руки! – ответил ему визг фермерской дочери.
Палатка задергалась, будто в судорогах, и в результате на свет явилась леди Мансайпл. Волосы у нее были спутаны, платье порвано, одну серьгу она потеряла, но выглядела на удивление спокойной. Поднявшись на ноги с помощью мужа, она сказала:
– Дорогой, я сейчас испытала совершенно необычайное переживание.
– Я вижу, – ответил сэр Клод мрачным голосом. – А вы, юный Мейсон, вылезайте оттуда, я хочу сказать вам пару слов.
Палатка снова задергалась, из-под нее послышалось хихиканье Лили:
– Да что это вы делаете?
