– Есть зацепки, мистер Холмс? – спросила Эмми.
– Все слишком просто, – ответил Генри. – Но мне кажется, что-то должно вот-вот случиться. А пока давай забудем обо всем и будем просто радоваться отдыху.
Так они и поступили.
Вскоре жизнь в «Белла Висте» вошла в приятную рутинную колею. Завтрак в девять, лыжные занятия с десяти до двенадцати, ленч с разговорами о лыжах – до половины третьего, снова катание до половины пятого. Потом – чаепитие в «Олимпии» (через несколько дней даже новички худо-бедно, спотыкаясь, на разъезжающихся лыжах, научились спускаться по маршруту номер один в деревню), а вечером – аперитив в баре отеля, ужин и танцы.
На четвертый день вечером пошел снег, и на свежем, легком, пушистом покрытии даже ученики первого класса лыжной школы почувствовали себя увереннее, словно на пути к высшему мастерству. Они освоили торможение «плугом» – сближая концы лыж для уменьшения скорости перед остановкой – и разворот в этой позиции с перенесением центра тяжести тела на ту или другую ногу и уже испытывали чудесное, заставляющее покалывать мышцы ног ощущение при диагональном спуске с крутого склона («Отклоняйтесь в противоположную склону сторону… в сторону долины, мистер Генри!.. Смотрите, как это делает мисс Каро… и сгибайте колени!..»). Теперь они тренировались выполнять боковое скольжение – боком спускались по обледеневшему склону на плашмя поставленных лыжах, отрицая, как им казалось, все законы природы и гравитации тем, что отклонялись наружу, в сторону долины, чтобы сохранить равновесие. Этот маневр оказался самым трудным из всех, ими до сих пор освоенных, и каждый падал по многу раз («Это не боковое скольжение, мистер Джимми… это какое-то заднее скольжение…» – смеялся Пьетро, стараясь использовать свой небогатый репертуар английского юмора).
Фройляйн Книпфер после долгого и честного разговора с Пьетро, случившегося после очередного дня занятий, покинула – к великому облегчению остальных – лыжный класс и вернулась к частным урокам с унылым инструктором средних лет по имени Джованни. Теперь каждый день можно было видеть их плохо сочетаемые фигуры на пологих склонах близ отеля: Джованни спускался вниз черепашьими шагами, с выражением лица, напоминавшим усталого бладхаунда, а девушка – негнущаяся, одеревеневшая от тревожности – страдальчески-неуклюже ковыляла следом.
В пятницу вечером, на пятый день занятий, компания англичан, перейдя после ужина в бар, с приятным удивлением обнаружила там Пьетро. Тот за бокалом вина болтал с Фрицем Хозером, который всегда ужинал рано; после появления англичан немец-коротышка, оставив инструктора, присоединился к Книпферам. Пьетро сиял.
– Я поел дома и приехал сюда, пока не закрыли подъемник, – объяснил красавец. – Сегодня полнолуние, так что я смогу спуститься обратно на лыжах, когда захочу.
Вежливо потанцевав с Эмми, он на весь остаток вечера монополизировал Каро. Девушка пребывала в приподнятом настроении и совершенно очевидно купалась в лестном внимании молодого инструктора. Роджер, явно отставленный, скрылся наверху и минут десять спустя вернулся с протестующей Гердой, которую уговорил все же составить ему компанию для танцев.
Мария Пиа и Франко, по обыкновению, рано отправились спать, не сделав даже попытки примкнуть к танцующим, они просто сидели за дальним столиком и о чем-то серьезно беседовали. Генри показалось, что оба чрезвычайно встревожены, даже напуганы. Тиббет заметил, что они часто бросали взгляды в сторону Хозера.
Все остальные, однако, пребывали в отличном настроении и допоздна веселились в баре. Фриц Хозер активно танцевал с фройляйн Книпфер, а старшие Книпферы поразили всех, выйдя на танцпол и продемонстрировав исключително искусное исполнение венского вальса. Роджер танцевал с Гердой, лишь раз или два бросив свирепый взгляд на Каро и Пьетро, которые кружились, прижавшись друг к другу щеками и не замечая ничего вокруг. Вскоре после часу ночи Хозер и Книпферы все же отправились спать, но танцы продолжились. Генри, как и все остальные, переусердствовал с граппой и радовался тому, что не ему, а Пьетро предстояло под луной спускаться в Санта-Кьяру в половине третьего утра. Выйдя проводить инструктора, все оказались на жгучем холоде.
Было нечто тревожное, но захватывающе прекрасное в горах, мерцавших в ледяном лунном свете, но тревогу рассеивали огни деревни, приветливо подмигивавшие из долины. Подъемник, соединявший отель и деревню, казался прерывистой цепочкой фонарей, потому что после наступления темноты на каждом пилоне зажигали лампу, отбрасывавшую теплый круг света на голубовато-белый снег. Пристегнув лыжи, Пьетро ринулся вниз. Приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть его грациозную, стремительно несущуюся фигуру, которая то исчезала за деревьями, то ненадолго возникала вновь там, где лыжня пересекала пространство под канатной дорогой, и наконец полностью скрылась из виду в нижнем лесу.
Следующим утром все проснулись, испытывая небольшое похмелье, и вследствие этого катались хуже, чем обычно. В остальном не чувствовалось никаких признаков надвигающейся беды. Что было странно.
Глава 5
День прошел, как всякий другой, и был отмечен незначительными происшествиями, которые приобрели значение – заслуженно или нет – лишь в свете того, что случилось потом.
За завтраком Хозер послал за синьором Россати и попросил счет. Он сообщил, что отбывает сегодня вечером последним поездом, но уже утром уедет в Санта-Кьяру и не предполагает возвращаться в отель. Баронесса, по обыкновению, завтракала у себя в комнате, но, идя за лыжами, Генри увидел ее с Хозером в опустевшем баре, они разговаривали очень быстро и сопровождали свою речь эмоциональными жестами. Когда инспектор проходил мимо двери, Мария Пиа посмотрела на него, и в этом взгляде он снова уловил то паническое выражение, которое заметил еще в поезде. Спустя секунду из кухни вышел Франко ди Санти с двумя упакованными в коробки ленчами под мышкой и позвал баронессу. Генри натирал лыжи мазью, когда они вошли в сарай, взяли со стойки свои и, не произнеся ни слова, удалились.
Когда ученики собрались на занятия, Пьетро разговаривал с Марио на верхней площадке подъемника. Увидев их, он коротко, жестом на удивление покровительственным, обнял отца за плечи, после чего направился к ученикам со своим обычным приветствием:
– Bon giorno… comé sta?
[16] Надеюсь, сегодня все хорошо? Не слишком много граппы вчера вечером, мистер Генри?
– О, слишком, слишком много, – сокрушенно признался Тиббет.
– Тогда начнем с легких упражнений… прежде всего боковой спуск.
– О, нет! – застонали все хором.
– Мисс Каро первая показать нам, так ли хорошо она выполнять боковой спуск, как танцевать, – сказал Пьетро с ослепительной улыбкой. – За мной.
И он ринулся вниз.
Роджер и полковник Бакфаст, проходившие мимо, приветственно помахали рукой. Пользуясь преимуществом хорошего снежного покрова, они решили опробовать Имменфельдский спуск, который только что был официально объявлен открытым. Этот длинный и трудный маршрут должен был привести их через австрийскую границу в маленький горнолыжный курорт Имменфельд, откуда им предстояло вернуться на поезде.
