На лице Марио появилась заискивающая улыбка.
– Это очень трудно, капитан. Столько народу ездит каждый день…
– Вы все же постарайтесь.
– Ну… Синьор Джимми был первым, это я помню. А потом, после него, все англичане. Последним из них, кажется, был синьор Роджер. Потом синьор ди Санти, баронесса, потом двое детей и фройляйн Герда. – Старик закончил перечисление с явным облегчением.
– Спасибо, это очень важно. Что было потом?
– Подъемник остановился.
– И что вы сделали? – подстегнул его Спецци, заметив, что поток речи Марио начал иссякать.
– Я позвонил Карло. Еще рано было останавливать подъемник, поэтому я подумал, что опять вылетел предохранитель. Ответил синьор Тиббет. Он сообщил мне, что случилось какое-то несчастье, и велел ждать у себя в будке, пока подъемник не запустят снова. Еще он спросил, все ли лыжники из отеля прибыли, и я сказал – да.
– А теперь, Марио, – закончив писать, Спецци откинулся на спинку кресла, – я хочу, чтобы вы попытались вспомнить, кто еще пользовался подъемником в тот день.
Лицо Марио омрачилось.
– Но, капитан… они же ездят весь день… сотни людей…
– Меня больше интересуют те, кто спускались. Например, герр Хозер раньше в тот день пользовался подъемником?
– Да, капитан. Он спускался незадолго до двенадцати часов.
– До или после того как отправили его багаж?
– До того, капитан. Багаж находился у меня в кабинке с половины одиннадцатого, – объяснил Марио, – но я был слишком занят, чтобы спускать вещи. Беппи сказал, что это не срочно…
– Хорошо, хорошо. Продолжайте.
– В двенадцать заканчиваются занятия в лыжной школе, все идут на ленч, и становится тише. Вот тогда я и отправил багаж вниз. Герр Хозер велел мне сказать Карло, чтобы тот отнес его в «Олимпию», когда подъемник остановят на обеденный перерыв.
– Минутку, – сказал Спецци. – Я хочу знать точно периоды работы подъемника. Когда его запускают утром?
– Без четверти девять, капитан, – к этому времени я прихожу и поднимаюсь наверх. Но никого не сажают на подъемник до девяти – чтобы я был уже наверху, когда туда приедут первые лыжники. Потом он работает до половины первого, когда его останавливают на перерыв.
– Вы обедаете дома?
– Si, capitano.
– Как вы спускаетесь в деревню?
– На лыжах, капитан, – ответил Марио. – Моя нога не настолько плоха, чтобы я не мог одолеть простой спуск.
– Понимаю. А когда подъемник запускают снова?
– Тут все опять как утром: я поднимаюсь без четверти два, а в два подъемник снова начинает работать для лыжников и работает до начала восьмого.
– Что значит – до начала восьмого?
Марио, казалось, занервничал.
– После семи часов никому уже не разрешают пользоваться подъемником, капитан, – пояснил он. – Иногда люди заскакивают в кресла за несколько минут до семи, и тогда подъемник должен работать до того момента, пока все пассажиры не окажутся на верхней станции. Но в этих случаях мы с Карло связываемся по телефону. Если после половины седьмого на подъемник никто не сел – а часто так и бывает, – то мы заканчиваем работу ровно в семь. Поскольку вечером уже темно, я спускаюсь на подъемнике, и, когда оказываюсь на нижней станции, мы останавливаем машину.
– Хорошо, – сказал Спецци, делая соответствующую запись. – А теперь давайте вернемся к герру Хозеру. В котором часу тот вернулся в «Белла Висту»?
– Где-то после полудня, капитан. Точнее не могу сказать… это было самое бойкое время.
Марио с надеждой посмотрел на Генри, но тот покачал головой.
– На этот раз, боюсь, я не смогу вам помочь.
– Жаль. Может, Карло вспомнит. Но в принципе, раз вы, по вашим словам, ждали, что герр Хозер поедет вниз, то вы должны были раньше видеть, что он поднялся?
– Да, капитан, но… – Марио безнадежно пожал плечами.
– А синьор Россати? Он спускался?
– Да, капитан. Около пяти… должно быть… начинало смеркаться. – Марио позволил себе улыбнуться, явно гордясь собственной неопровержимой логикой.
– Не могли бы вы вспомнить, еще кто-нибудь из отеля спускался в деревню?
– Не думаю, капитан…
– Хорошо, Марио, можете идти. И пожалуйста, – добавил он, – не распространяйтесь у «Шмидта» о том, какие вопросы вам задавали.
Марио был шокирован.
– Ну конечно же, не буду, капитан.
– Да, кстати, вы ни о чем не хотите спросить Марио? – Спохватившись, Спецци обернулся к английскому коллеге.
На самом деле было очень много того, что Генри хотел бы еще узнать у Марио, но, решив задать свои вопросы в менее официальной обстановке, он просто покачал головой. Марио, хромая, поспешно вышел из комнаты, и его место занял посыльный Беппи – жизнерадостный здоровяк.
Беппи подтвердил, что синьор Россати велел ему утром отнести багаж герра Хозера к подъемнику, и сообщил, что выполнил поручение около половины одиннадцатого.
– Из чего состоял багаж? – поинтересовался Генри.
– Мы осматривали вещи, – вмешался Спецци. – Два чемодана из тисненой кожи, маленький саквояж с вещами первой необходимости и портфель.
– Точно, – подтвердил Беппи, сияя. – У герра Хозера всегда один и тот же багаж. Я хорошо это знаю.
– Когда вы забирали вещи, герр Хозер был в комнате?
– Si, Capitano. Он стоял у окна, заложив руки в карманы, и смотрел наружу – вот так. У него было очень хорошее настроение.
– Откуда вы знаете?
– Он насвистывал, – объяснил Беппи. – Я пожелал ему удачного путешествия и сказал: надеюсь, мол, вы приятно провели тут время, а он мне ответил: «Не только приятно, Беппи, но и с пользой». Я ему сказал, что такого здорового климата, как у нас, больше нигде нет, а он ответил: «Да, точно. Он принес мне большую пользу».
– Это все, что он сказал?
– Еще он говорил, что хочет успеть на семичасовой поезд до Монтелунги и чтобы Карло отнес его багаж в «Олимпию». Больше ничего.
– А потом вы отнесли вещи к подъемнику?
– Да. Бедняга Марио был очень занят – он мне совсем не обрадовался, должен вам доложить. Но я сказал ему, что это не срочно.
– Вы еще видели герра Хозера в тот день?
– Видел днем. Около половины пятого, наверное. Я понес в бар стул, который чинил, и он был там с синьорой Бакфаст.
– Вы слышали, о чем они говорили?
Беппи как будто даже обиделся.
– Я не подслушиваю личные разговоры гостей, – сообщил он, потом широко улыбнулся и добавил: – В любом случае они говорили по-английски, так что я не понял бы ни слова. А позже я видел герра Хозера, когда тот выходил из отеля.
