– Что ж, кому-то придется отправиться вдогонку, причем немедленно, черт возьми! – воскликнул Тиббет. – О господи, да ведь в отеле не осталось ни одного горнолыжника!
– Беппи, – вспомнил Джимми.
Генри бесцеремонно ворвался в кабинет Россати, однако был огорошен вежливо-сокрушенным сообщением о том, что у Беппи сегодня выходной и он отправился в Монтелунгу навестить родственников. Джимми, который все еще не был склонен серьезно относиться к сложившейся ситуации, принялся строить легкомысленные предположения, но инспектор оборвал молодого человека с такой горячностью, что тот замолк, пристыженный. В отчаянии Генри обратился к Россати:
– Но должен же быть кто-то, кто умеет кататься на лыжах! Говорю вам, в той группе находится убийца, и все остальные – в смертельной опасности. Я очень сомневаюсь, что они живыми доберутся до Имменфельда.
Длинная узкая тень упала на стол. Генри поднял голову и увидел стоявшего в дверях барона.
– Я пришел за счетом, – сообщил он, – и случайно услышал то ваши слова. Вам нужен лыжник?
– Отчаянно, – взмолился Генри.
– Я поеду, – ровным голосом предложил барон.
– Но у вас нет лыж… и это опасный спуск, которого вы не знаете…
Барон холодно взглянул на инспектора.
– Естественно, у меня есть лыжи, – сказал он. – Просто я пока ими не пользовался. И, возможно, вам будет интересно узнать, что я был чемпионом Австрии по горным лыжам двенадцать лет тому назад. Имменфельдский спуск я знаю отлично. Говорите, что я должен сделать.
Пока барон надевал лыжи, Генри максимально коротко изложил ему ситуацию.
– Объяснять подробней нет времени, – беспомощно закончил он. – Вам придется просто поверить мне на слово.
Барон не выразил ни малейшего сомнения, только сказал в своей рубленой неприятной манере:
– Понимаю. Итак, Спецци в Имменфельде. Полагаю, вы присоединитесь к нему. Если к тому времени я еще не достигну деревни, садитесь на подъемник, а потом карабкайтесь вверх насколько сможете.
Он повернулся к Джимми.
– Нельзя терять времени. Не окажете ли вы мне любезность попрощаться за меня с женой?
– Конечно, – ответил тот едва ли не шепотом.
– Они стартовали минут десять назад, – сказал барон. – Группой они не смогут ехать так же быстро, как отдельный лыжник, так что я поднимусь быстрее и наверняка их перехвачу. Надеюсь успеть.
Он коротко кивнул Тиббету.
– Увидимся в Имменфельде, инспектор, – и с этими словами ушел.
Позднее, когда историю героического рейда в Имменфельд передавали из уст в уста, никому не пришло в голову отдать должное проявленным Генри Тиббетом выдающимся отваге и силе духа, которые требуются от лыжника его класса, чтобы преодолеть спуск в Санта-Кьяру за четырнадцать минут. Между тем это был в своем роде подвиг. Генри хорошо понимал, что десять минут, сэкономленные благодаря тому, что он съедет вниз на лыжах, а не на подъемнике, могли оказаться решающими, так что выбора не было. Он позвонил в полицейский участок Санта-Кьяры, распорядился, чтобы самая быстроходная машина с лучшим водителем ждала у подножья лыжной трассы, а также продиктовал сообщение, которое надлежало немедленно передать капитану Спецци, розыскав того по телефону в Имменфельде. После этого встал на лыжи.
Впоследствии инспектор не мог восстановить в памяти подробности того лихорадочного спуска. Осталось лишь смутное впечатление о бешеной неконтролируемой скорости, безумном полете вниз по опасным склонам и смазанных лицах других лыжников, с ужасом наблюдавших, как мимо них со свистом проносится сумасшедший, судя по всему, тип, неумело размахивавший палками. Он часто падал, неуклюже, но быстро вскакивал и, не давая себе возможности перевести дух, снова бросался вперед. Бормоча под нос правила, которым его обучили: «Наклон наружу… центр тяжести на опорную ногу… согнуть колени…», Генри срезáл углы скольжением на крыло, устремляясь на длинные обледеневшие, почти отвесные участки спуска, падал на полпути и проделывал остальной отрезок болезненным скольжением на пятой точке. После всего этого безумия, длившегося, казалось, целую вечность, он наконец увидел впереди финальный, пологий склон, пролетел его, словно ветер, и в последний раз мешком свалился, прямо возле ожидавшей его полицейской машины. Поднявшись на ноги, он поймал себя на том, что дрожит как осиновый лист и колени у него ватные. Единственное, что он смог сделать, это отстегнуться. Молодой полицейский закрепил его лыжи и палки на крыше автомобиля рядом со своими, и машина рванула вперед.
По пути Генри получил от водителя общее описание сложностей Имменфельдского спуска. Тот начинался с широкого крутого и ухабистого снежного поля, которое было видно даже от «Белла Висты», – очень скоростного, но не чрезмерно трудного для опытного лыжника. Поле заканчивалось в небольшой высокогорной долине, откуда следовало вскарабкаться к вершине следующего хребта. Далее – очень сложный боковой откос, потом относительно легкий открытый склон, который вскоре уходил под сень леса, по нему вились коварные лесные тропы – узкие и крутые, с U-образными разворотами. Затем – снова подъем на вершину хребта, маркирующего австрийскую границу, откуда начинался последний отрезок трассы. Поначалу он хоть и крутой, но открытый, а вот там, где снова начинались деревья, лыжников подстерегали по-настоящему опасные ловушки. Глубокие скалистые расселины прорезают здесь горный склон, и особенно важно следовать строго по размеченной вешками трассе, чтобы не сорваться, поскольку заметить ущелься можно, только оказавшись на краю обрыва. Джулио стал не единственной жертвой такой расселины.
Склон настолько крутой, рассказывал водитель, что очень просто утратить контроль над собственным скольжением, вот почему маршрут открыт для лыжников только при самых благоприятных погодных условиях. Этот опасный отрезок составляет примерно два километра. После него лес становится гуще, и трасса, хоть опасная и требующая большого мастерства, ясно обозначена, так что преодолевать ее легче. Есть там и другая, более прямая и крутая тропа, по которой можно пройти через лес наверх. А в конце трасса выходит на просторные пологие склоны, разрешенные даже для катания детей. Их обслуживает подъемник, который подвозит лыжников от Имменфельда до той высоты, где начинается лес.
Пока водитель все это объяснял инспектору, машина во весь опор неслась по опасным заснеженным дорогам, цепи на задних колесах лязгали и гремели, соприкасаясь со скользкой поверхностью. Появилось предупреждение о близости границы, и длинный красно-белый полосатый шлагбаум бесшумно поднялся, пропуская автомобиль. Последний участок пути тянулся по узкой неогороженной горной дороге, серпантин уходил вниз, до самой деревни Имменфельд. Когда машина, накреняясь и скользя, делала очередной разворот, Генри закрывал глаза, а открывая их снова, видел счастливую улыбку на лице водителя.
– Классная дорога, правда? – сказал молодой карабинер, и он не шутил.
– Довольно узкая, – еле слышно ответил инспектор.
