Он посмотрел на Роджера, потом на полковника и улыбнулся.
– К сожалению, все вы мыслили одинаково и, увы, синхронно. Имменфельдская трасса снова была открыта, и у всех четверых – включая Герду и Пьетро – имелась своя причина спуститься по ней в одиночку, поэтому, желая улизнуть незамеченными, вы решили выйти на лыжню позже остальных. Что касается вас двоих, – добавил он, – то вы, полагаю, просто старались избежать общества друг друга. Роджеру хотелось устраивать гонки, а полковник вечно его тормозил. Ни один из вас не желал признаться вслух, что вы надоели друг другу, но получилось так, что вам опять пришлось ехать вместе. Я прав?
Полковник залился краской и нечленораздельно пробормотал что-то насчет того, что он уже не так молод, как прежде. А Роджер, уставившись в пол, ответил:
– Да, вы правы.
И, обращаясь к Бакфасту, добавил:
– Извините, сэр. Я, видите ли, пытаюсь работать именно над скоростью в надежде, что меня, может, возьмут в какую-нибудь команду.
– И я прошу прощения, – ответил полковник. – Должно быть, в качестве напарника я был для вас обузой.
И оба улыбнулись друг другу.
– Что касается Герды, – продолжил Генри, – то у нее тоже была своя причина покинуть Санта-Кьяру – сугубо личная. Похоже, она… впрочем, это неважно. Факт остается фактом: все вы, а также Пьетро, оказались на старте одновременно. Ему было совершенно некстати идти с вами, и, надо отдать ему должное, он попытался вас отговорить. Вы же понимаете, насколько лишним было для него ваше присутствие. Он ведь собирался не в заурядный курьерский рейс. Со смертью Хозера здешняя афера в любом случае заканчивалась. И Пьетро решил исчезнуть – навсегда. На его совести было убийство, а в карманах – маленькое состояние в виде незаконного наркотика. И он задумал инсценировать собственную смерть.
– Боже праведный! – воскликнул полковник.
– Конечно же, она должна была стать повторением смерти Джулио. Сломанная лыжа или еще что-нибудь в этом роде в качестве свидетельства – но без тела. Вряд ли это кого-нибудь сильно удивило бы. Порой жертв заваливает снегом, и их не могут найти до самой весны.
– Откуда вы все это узнали? – спросил Роджер. Он казался искренне потрясенным.
– От вашего друга из магазина в Имменфельде, – ответил Генри. – Его не пришлось долго убеждать, чтобы он рассказал нам всю историю. Пьетро обсудил с ним свой план по телефону. Он собирался изобразить якобы несчастный случай на опасном склоне, потом пешком углубиться в лес, где «крысиная мордочка» должен был ждать его с деньгами и полным набором фальшивых документов. Этот парень засветился во многих отвратительных аферах. Разумеется, план не сработал бы: капитан Спецци собрал в Имменфельде весьма внушительный «комитет по организации торжественной встречи». Но тут я услышал, что с Пьетро отправились вы трое. Ваш инструктор оказался в отчаянном положении, и я понял, что ему придется менять план. Оставался только один выход – несчастный случай с трагическим исходом для всех четверых. Однако тел должно было быть найдено только три. Не слишком благородная задумка.
– Значит, если бы барон вовремя их не догнал… – Голос Каро дрогнул, и она схватила Роджера за руку.
– Барон, – медленно произнес Генри, – был по-настоящему храбрым человеком. Он не просто спас сегодня три чужие жизни. Он сознательно пожертвовал своей.
– Чтобы Пьетро не смог уйти?.. – догадался Джимми.
Генри опустил голову.
– Ну можно сказать и так.
Эпилог
Это было спустя четыре дня. Генри и Мария Пиа сидели на балконе ее номера, греясь на солнце. Внизу дети, Ганси и Лотти, обстреливали друг друга снежками под благосклонным присмотром Эмми, которая тоже нежилась на солнышке, сидя на скамейке перед входом в отель и делая вид, что читает журнал.
– Значит, вы сегодня днем уезжаете, – сказала итальянка. – Мы тоже. Вы возвращаетесь к своей привычной жизни в Лондоне, а я… – Она замолчала и стала смотреть на игравших под балконом детей.
– А что собираетесь делать вы? – мягко спросил инспектор.
– Когда-то я попросила вас помочь мне решить проблемы, – медленно произнесла баронесса. – Это было глупостью. Никто не может решить за человека его проблемы.
– Знаю, – согласился Генри.
– Я вела себя очень дурно, – простодушно призналась Мария Пиа, – и весь этот ужас случился со мной, потому что я его заслужила. Я была недостойна счастья, а теперь навсегда потеряла шанс его обрести. И это справедливо.
После недолгого молчания инспектор сказал:
– Ваш муж был выдающимся человеком, баронесса. Однажды я сказал вам, что он безумно вас любит. Скажу больше: думаю, он любил вас больше жизни.
– Что вы имеете в виду?
– Именно это. Он знал, что Имменфельд наводнен полицией и Пьетро не уйти. Герман исполнил то, о чем я его просил, и исполнил превосходно – он вовремя предупредил троих лыжников об опасности. Но то, что он сделал после, было его собственным решением.
Она не ответила, но глаза наполнились слезами.
– Никто не ждет, что вы оправитесь от удара быстро, – продолжил Генри, – но со временем наверняка снова будете счастливы. Думаю, именно этого хотел Герман.
Они долго молчали, потом Мария Пиа сказала:
– Вы знаете, что я увожу Розу и Марию Веспи с собой в Инсбрук?
– Да, – ответил Генри, – и считаю, что вы поступаете замечательно. Замечательно и характерно для вас.
Баронесса одарила его печальной улыбкой.
– Теперь, когда у меня больше нет Герды, кто-то должен присматривать за детьми. Я сама научу всему Марию. Из нее получится хорошая няня. А Роза будет моей домоправительницей.
Инспектор улыбнулся.
– Герда снова отправилась на лыжную прогулку с галантным капитаном Спецци, полагаю?
– Да, – сказала Мария Пиа. – Знаете, она поступила на службу в «Олимпию».
Баронесса снова улыбнулась, и в ее голосе послышалось что-то от былой оживленности, когда она сказала:
– Уверена, они будут очень счастливы.
– Надеюсь, – согласился Генри. – Бедняга Спецци. Должно быть, он испытывал муки ада, когда думал, что Герда виновна. Неудивительно, что она пыталась сбежать.
– Она действительно хотела пересечь австрийскую границу и удрать? – грубовато поинтересовалась Мария Пиа.
– Уверен, что да, – подтвердил Тиббет, – хотя я, конечно, даже намекнул ей, что догадываюсь об этом. Ее положение оказалось ужасным. Она потеряла работу, а человек, в которого Герда была влюблена, считал ее убийцей. Однажды, когда арестовали Франко, она пришла в такое отчаяние, что хотела положить конец всему, взяв убийство на себя. К счастью, мне удалось подавить ее порыв в зародыше.
– Слава богу, что вам это удалось. Это было бы и впрямь чудовищно.
