– Я так и понял, – спокойно отозвался инспектор.
– И это все? – Вопрос прозвучал резко. – Разве вы не собираетесь допросить меня?
Бойс слегка оживился и ответил с легким оттенком иронии:
– Всему свое время, мистер Воэн. Мы стараемся делать все по порядку.
– А мне казалось, – возразил его собеседник так, словно ровный тон давался ему с трудом, – что в этом случае вам следовало бы сначала допросить меня, чтобы сузить круг обстоятельств данного преступления.
– Мы ничего не упустили и не проглядели, – заверил Бойс. – Мы сознаем, что ваши показания могут оказаться важными, и намерены задать вам ряд вопросов, но позднее.
Крупная фигура Мартина Воэна метнулась к калитке, одним плавным движением, словно волна, преодолев расстояние.
– Разрази меня гром, приятель! Вы что, не понимаете? Убили женщину! И ее убийца разгуливает где-то, свободный, как вы и я, хранит свою страшную тайну и смеется над нами, а вы стоите здесь так, словно время ничего не значит, и ни черта не делаете!
А потом буря стихла. присутствующие увидели, как он с трудом берет себя в руки, как сильные пальцы сжимаются на планках калитки. Воэн посмотрел Бойсу в лицо:
– Простите, инспектор… Вы ведь инспектор, да? Боюсь, я немного не в себе. В шоке, ведь мы ужинали с ней прошлым вечером… – Он сделал глубокий вдох, словно стараясь привести себя в равновесие. – Вы уже выяснили что-нибудь?
– Это моя работа, – ответил Бойс, – искать и выяснять.
Воэн взглянул на тропу через рощу и снова настороженно уставился в лицо инспектору.
– Если я вам понадоблюсь, – произнес он, – вы, наверное, уже знаете, где меня найти. Я живу в «Хоум-лодже», за выгоном.
– Да, знаю, – кивнул Бойс.
Воэн продолжал стоять, глядя на него, словно не решаясь высказать, что у него на уме. Потом добавил:
– Здесь, в Далмеринге, скрывается какое-то зло. Внешне все мирно, чудесно и обычно, но если копнуть, гниль, гной и скверна. Там смердят силы тьмы и зла. И Лидия это понимала. Она пыталась объяснить мне, но я не слушал. Господи, если бы только я поверил ей! Если бы настоял на своем и проводил, когда она сказала, что предпочитает пройтись одна!
Воэн подался вперед. Голос звучал сравнительно ровно, но взгляд был диким.
– А теперь уже слишком поздно, инспектор. Нельзя перевести часы назад и снова прожить вчерашний день. Зато можно выяснить, кто ее убил. Найти его, взять обеими руками за горло, – сильные пальцы Воэна начали сжиматься, – и услышать, как он молит о пощаде, увидеть, как мерзкие глаза преступника наливаются страхом, как выкатываются из орбит, когда он понимает, что его лишают жизни!
Бойс стоял не шелохнувшись. Его лицо осталось бесстрастным.
– Вынужден напомнить, мистер Воэн, – негромко произнес инспектор, – что у закона есть свои способы решать подобные вопросы.
Мартин Воэн отпрянул и засмеялся. Этот странный, чуть язвительный звук исходил откуда-то из глубины.
– Разумеется, – согласился он. – Я только хотел сказать, инспектор, что вы можете рассчитывать на мою помощь во всем. И я буду рад любой возможности помочь вам. Но вы наверняка заняты, а я отнимаю у вас время. Простите меня за недавнюю вспышку.
– Извиняться незачем, – ответил Бойс. – Я понимаю, каково вам сейчас.
– Правда?
Вопрос прозвучал совсем тихо. Воэн искоса бросил на инспектора взгляд, кивнул и направился прочь. Бойс смотрел ему вслед, пока не решил, что его недавний собеседник покинул пределы слышимости, а потом обернулся и поискал Мордекая Тремейна.
– Ну и как вам наш мистер Воэн?
– Даже не знаю… – задумчиво ответил Тремейн. – Безумно зол – или умен?
– Не надо, – терпеливо попросил Бойс, – не изображайте таинственного и великого детектива. Просто объясните, что вы имеете в виду.
Лицо Мордекая Тремейна стало виноватым.
– Я хочу сказать, что вам, похоже, предстоит получить много предложений помощи. Сначала – от меня, теперь вот – от Мартина Воэна. Что касается меня, то это объяснить легко, – скромно добавил он. – А вот почему Воэн?
– Ну, вы-то опытный, неординарно мыслящий следователь, – усмехнулся Бойс. – Итак, почему же?
– Возможно, потому, что он зол. И одержим единственной мыслью – найти убийцу Лидии Дэр и отомстить за ее смерть. Потому и предложил помощь, что рассчитывает через вас выяснить хоть что-нибудь, желая скорее достичь этой цели. Или же все дело в том, что Воэн умен. И он сам убил Лидию Дэр. Потому и стремится быть в курсе вашего расследования, чтобы подстраховаться.
– Иными словами, вы полагаете, что прямо сейчас он ломал комедию? – Бойс покачал головой. – Вы намного опережаете меня, Мордекай. Я лишь полицейский. И вынужден придерживаться фактов. Я не могу позволить себе фантазировать. Но в этом вашем предположении, что Воэн безумно зол, что-то есть. Он ведь археолог, провел много времени на раскопках, написал книги о том, каким был мир тысячи лет назад. Такой человек, зарывшийся в прошлое, вполне может быть одержим странными и жестокими идеями – о мести, человеческих жертвах и так далее. Например, разговоры насчет сил тьмы не похожи на рассуждения психически здорового человека.
– Вот-вот, – подхватил Мордекай Тремейн, хотя его ответ мог означать что угодно.
Бойс хмурился и раздраженно ворошил мыском ботинка папоротники.
– Но где же мотив? – спросил он. – По какой причине Воэн либо убил Лидию Дэр, либо страстно желает отомстить за ее убийство? Знаете, Мордекай, – продолжил инспектор в неожиданном приступе откровенности, – чего я всегда больше всего опасался? С незапамятных времен я боялся когда-нибудь столкнуться с преступлением без мотива. Боялся, что мне поручат расследование, за которым не кроется никаких причин, что-нибудь совершенно бессмысленное, что поставит меня в тупик. И у меня такое чувство, что это оно.
Мордекай Тремейн внимательно посмотрел на дорогу сначала в одну сторону, затем в другую. Путь был свободен. Он открыл калитку и вышел.
– Вы впадаете в меланхолию, Джонатан. А все потому, что дело только началось и вы пока не нашли, за что можно зацепиться. Это же убийство. А для убийства, – нравоучительно заключил он, – всегда есть мотив.
Глава 4
Мордекай Тремейн ловко держался в тени. Как только неизбежные церемонии знакомства завершились, он мало-помалу вышел из разговора, и собственные действия в сочетании с тем, что помыслы его собеседников занимал один и тот же предмет, обеспечили ему именно то положение, к которому он и стремился, – незаметного наблюдателя.
Местом действия являлась гостиная в «Стране роз» – такое красивое название дали супруги Расселл своему живописному, манящему уютом дому. Восемь человек расположились в этой комнате, пристроившись на подлокотниках кресел с удобством, легкостью и непринужденностью близких знакомых. Было ясно, что Джин и Пол Расселл привыкли держать двери дома открытыми и «Страна роз» служит неофициальным центром светской жизни Далмеринга.
