Он передал инспектору содержание разговора, состоявшегося в «Стране роз», прибавив к нему личные наблюдения. Особое внимание уделил подробному описанию запомнившегося ему внешне вежливого, но на самом деле гневного и враждебного диалога Карен Хэммонд и Полин Конрой. И подчеркнул, что Карен Хэммонд несомненно нервничала.
Однако, несмотря на акцент, сделанный им на роли, какую сыграли в этой небольшой вечерней драме обе женщины, Бойса интересовал прежде всего Мартин Воэн.
– Когда Воэн появился в гостиной, в каком он был состоянии?
– Он был настроен… воинственно. Будто считал, что попал под подозрение, и старался найти способ отвести его от себя.
Бойс издал удовлетворенный возглас.
– Точно так же Воэн держался, когда мы встретили его у дороги, и позднее, когда этим вечером я зашел к нему домой! Он отвечал на мои вопросы, даже не думая возмущаться, но у меня сложилось впечатление, что он постоянно начеку и пытается скрыть это, переходя в наступление.
– Воэн чем-нибудь подтвердил свои показания? – спросил Тремейн.
– Напрямую – нет. Однако указал, что с ним в доме живет слуга.
– Похоже на старания обеспечить себе алиби.
– Вот и мне так показалось, – кивнул инспектор. – Я допросил Бленкинсона – так зовут этого малого, – и он заявил, что видел, как мисс Дэр покинула дом одна.
– Определенно алиби. – Тремейн принюхался к дыму сигары собеседника, словно рассчитывал, что ее аромат облегчит ему мыслительный процесс. – Вы не спросили Бленкинсона, не уходил ли куда-нибудь его хозяин после того, как попрощался с Лидией Дэр?
– Насколько ему известно, Воэн не покидал дом.
– Но поручиться он не может, – подхватил Тремейн, – поскольку, в сущности, не видел его, так?
Бойс осторожно стряхнул пепел с кончика сигары и посмотрел на Тремейна:
– Бленкинсон объяснил, что находился внизу – «наводил чистоту», как он выразился. Воэн направился к себе в кабинет, и Бленкинсон увидел его примерно через полчаса, когда тот вышел из кабинета, пожелал слуге спокойной ночи и двинулся в спальню.
– Кабинет на нижнем этаже?
– Да. – Судя по тону, инспектор уже знал, что последует дальше.
– Значит, Воэн мог покинуть кабинет через окно, пробраться в рощу – либо опередив Лидию Дэр на тропе через выгон, либо двинувшись в обход по шоссе и достигнув рощи раньше, чем она, – мог убить ее и вернуться домой. Все это время Бленкинсон ничего не знал и считал, будто хозяин по-прежнему находится у себя в кабинете.
– Не исключено. Но доказательств нет.
– Пока нет, – уточнил Мордекай Тремейн.
Он догадывался, что его собеседник вот-вот задаст вопрос по существу, и колеблется лишь потому, что еще не знает, в какие слова его облечь. Тремейн поспешно продолжал:
– У кого-нибудь еще есть алиби?
– У двоих, – нехотя признал Бойс. – Или у троих, если считать алиби Хэммондов за два. Проверить пока не удалось – все это что-то вроде предварительной разведки. Мистер и миссис Хэммонд вообще не выходили из дома прошлым вечером. Миссис Хэммонд утверждает, что мистер Хэммонд устал после напряженной работы в конторе. Они рано легли спать, потому что утром ему предстояло уехать ни свет ни заря.
– То же самое она сказала в присутствии остальных, – произнес Тремейн. – Видимо, между Карен Хэммонд и Полин Конрой существуют какие-то скрытые разногласия, и Полин не убедили ее слова.
– Еще одно алиби, о котором я говорил, – у нее, – сказал Бойс. – К ней наведался Ньюленд. Она тоже никуда не выходила. Устроила себе прошлой ночью что-то вроде каникул в четырех стенах. Горничная это подтверждает. По словам Ньюленда… – Он вдруг замолчал, уставился вперед, на темную дорогу, потом оглянулся. – Вы ничего не слышали?
– Нет, – покачал головой Тремейн. – Я внимательно слушал вас. А в чем дело? Что это было?
Еще несколько мгновений Бойс стоял неподвижно и прислушивался. Над их головами тихо гудели телефонные провода. Вдалеке прозвучал автомобильный клаксон – раз, другой. Листьями живой изгороди зашуршал легкий бриз.
– Мне показалось, кто-то идет, – объяснил инспектор Бойс. – Померещилось, наверное. Так о чем я? Ах да: по словам Ньюленда, эта мисс Конрой прямо-таки неотразима.
– Она актриса.
– Кстати, об актрисах, – продолжил Бойс. – Пожалуй, нам даже на пользу, что они решили не отменять постановку. – Он выразительным жестом ткнул большим пальцем в сторону темного деревенского клуба на противоположной стороне дороги. – Это не позволит им разбежаться. И мы будем знать, где их искать в случае необходимости.
– В этом определенно что-то есть. Джонатан, вам уже приходилось иметь дело с неким Галески?
– Галески? – Бойс нахмурился. – Что-то не припоминаю это имя, а оно не из тех, которые легко забыть, однажды услышав. Кто он?
– Понятия не имею, – бодро сообщил Тремейн. – Кроме того, что он как-то связан с Полин Конрой. Полагаю, рано или поздно мы с ним встретимся. – Он вышел из тени живой изгороди на дорогу. – Похоже, на сегодня это все. Я вроде как вышел пройтись и подышать свежим воздухом перед сном. И мне лучше вернуться, пока Пол не организовал розыск, чтобы я не стал второй жертвой Далмеринга!
– Врач и его жена не знают, что вы ушли на встречу со мной?
– Нет. Им известно, что я состою с вами в переписке. Сегодня Воэн упоминал вашу фамилию, когда сказал, что вы расспрашивали его. Но поскольку никаких замечаний они не сделали, значит, могли ничего и не заметить.
– Рано или поздно сообразят, – усмехнулся Бойс. – И вам придется просить их не распускать слухи по всей деревне, иначе ваши новые знакомые замкнутся в себе, как моллюски в раковинах.
– Насчет Джин и Пола не беспокойтесь. Они достаточно надежны. Ну, я пойду, Джонатан.
Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Тремейн быстрым шагом двинулся в обратный путь по дороге. Из разговора с инспектором он не узнал ничего нового, если не считать показаний Мартина Воэна, но почему-то у него возникло ощущение, будто кое-что прояснилось. Ему удалось выстроить из собранных на данный момент фактов некую цепочку. Разобраться в своих впечатлениях о людях, с которыми встретился. Тремейн считал, что даже если не сумел расставить так, как надо, замысловатые детали этой головоломки, то по крайней мере избежал риска и не дал им попасть туда, куда не следовало. Все эти детали сейчас были надежно закреплены каждая на своем месте, где он мог без спешки, тщательно изучить и обдумать их.
Погруженный в свои мысли, Тремейн прошагал еще ярдов сто, когда вдруг заметил быстрое движение в густой тени вдоль дороги. Возникла темная фигура, послышались торопливые шаги.
– Мистер Тремейн!
Этот голос, хоть и прозвучал настойчиво, был тихим, чуть хрипловатым. Сердце Мордекая Тремейна скользнуло обратно, на привычное место. Он обернулся:
