– Похоже, отношения между ними становятся натянутыми, – заключил он. – Нет сомнений в том, что они считают Воэна виновным. Если он и вправду был влюблен в Лидию Дэр, то у кого-нибудь из местных жителей обязательно должны были возникнуть подозрения. О них, наверное, давно уже сплетничали.
– Вероятно, – согласился Тремейн и спросил: – Кстати, Джонатан, какого вы мнения о Джеффри Маннинге?
– Пожалуй, неплохой парень, но я с ним мало общался.
– А Филлис Голуэй?
– Милая девушка, – с чуть большим воодушевлением ответил Бойс.
– А у вас не возникло ощущения, что между ними и убийством существует некая связь?
– К чему вы клоните? – нахмурился инспектор, но его лицо тут же прояснилось: – А, старина Купидон вновь взялся за дело! Ведь так?
– Они ведь прямо созданы друг для друга. Мне бы не хотелось думать, что произойдет, если что-нибудь помешает… эм-м… звону свадебных колоколов… – И в попытке уклониться от дальнейших расспросов – а по азартному блеску в глазах Бойса было понятно, что он не прочь завести их, – он сменил тему: – А в поведении Говарда Шеннона и Филиппа Хэммонда есть нечто странное. Я виделся с ними обоими на репетиции. Шеннон был в панике, когда я случайно столкнулся с ним. Заявил, что не намерен отвечать ни на какие вопросы и я его не заставлю. Было ясно, что он меня боится, поскольку ему известно о моем знакомстве с вами.
– А Хэммонд? Он тоже паниковал?
Тремейн покачал головой:
– Нет. Напротив, держался уверенно и хладнокровно. Сказал, что убийца – Воэн, и нам это известно. Хотел выяснить, почему мы до сих пор не арестовали его. И сообщил, что, если для этого нам недостает доказательств, он позаботится, чтобы мы их получили.
– Вот как?
Бойс заволновался. Тремейн окинул его внимательным взглядом:
– Вы как будто о чем-то догадались, Джонатан. О чем же?
– Не уверен, – медленно выговорил инспектор, – я не уверен… Сегодня утром я виделся с миссис Хэммонд. Спросил, здесь ли ее муж, и услышал в ответ: она полагает, что он уехал в Лондон.
– Так и сказала? Полагает, что он уехал?
– Да. Я не понял, что она имеет в виду. Казалось, миссис Хэммонд чем-то сильно встревожена и вместе с тем боится рассказать мне об этом.
Инспектор Бойс выпрямился и отошел от изгороди. Сунув руки глубоко в карманы брюк, он встал прямо перед Тремейном.
– Где находился Филипп Хэммонд в ту ночь, когда убили Лидию Дэр? – спросил он.
– Дома, вместе с женой.
– Это он так заявил. И то же самое известно нам со слов его жены. Но на самом деле Хэммонда даже близко к Далмерингу не было. Я навел справки о мистере Филиппе Хэммонде. И могу представить двух свидетелей из его лондонской конторы, которые готовы подтвердить под присягой, что ту ночь он провел в городе.
Тремейн уставился на него:
– Вы уверены?
– У меня есть рапорт от одного из самых надежных моих подчиненных. Вряд ли он допустил ошибку, тем более такую.
– Но это же абсурд! Если он находился в Лондоне, почему не сообщил об этом? Это сняло бы с него все подозрения!
– Вот именно. Но если Хэммонд признается, что был в Лондоне, тогда не сможет поручиться, что его жена не покидала дом. А это значит, что у Карен Хэммонд уже нет алиби. Это вам не приходило в голову?
Мордекай Тремейн покачал головой.
– Нет, – вздохнул он, – нет. Не приходило.
Глава 10
Как и предсказывал Джонатан Бойс, коронерское дознание по делу Лидии Дэр не принесло никаких неожиданностей. Представленные свидетельства были сугубо формальными, ожидаемый вердикт – преднамеренное убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами, – утвердили присяжные, вполне удовлетворенные тем, что их заключение неопровержимо.
Было очевидно, что это просто стандартная процедура и ее необходимо осуществить ради дальнейшего развития гораздо более значительных событий. Похоже, полиция изложила далеко не все известные ей обстоятельства и главное происходило за кулисами. На это завуалированно намекал коронер. Вполне возможно, заявил он, что в ближайшем будущем в распоряжении властей появятся ценные свидетельства. Он выразил уверенность в том, что полиция знает свое дело. Расследование продолжается. Несомненно, вскоре виновный или виновные будут взяты под стражу и преданы суду.
Никаких подозрений в адрес Мартина Воэна не высказывалось. Он дал показания, но перекрестный допрос касался лишь определенных моментов, и никакой попытки приписать свидетелю вину не было сделано.
Мордекаю Тремейну показалось, что Воэн удивлен отсутствием интереса к нему. Выходя давать показания, он, как обычно, держался воинственно, но в почти дружелюбной атмосфере здания суда, ввиду сочувственного тона, каким задавали ему вопросы, быстро утратил агрессивность. И стал более отзывчивым и общительным, чем когда-либо видел его Тремейн. На свое место Воэн вернулся озадаченный, но так, словно у него с души сняли камень.
Тремейн наблюдал, как Воэн сидит, скрестив руки, и слушает, попытался прочитать выражение его лица, заметил, что напряженное ожидание постепенно сменяется облегчением, а потом и уверенностью.
В суде присутствовало также еще несколько представителей далмерингской «колонии». Тремейн увидел Карен Хэммонд – одну, без мужа. Почти все заседание она просидела, подавшись вперед, подперев рукой светловолосую голову и ловя каждое слово. Сандра Борн тоже находилась здесь, как и Расселлы: Полу удалось выкроить из своего плотного графика несколько часов, – а места за ними заняли Джеффри Маннинг и Филлис Голуэй.
В дальнем ряду сел Джералд Фаррант. Под его глазами были тени. Наверное, он не спал несколько дней и был измучен. Тремейн понимал, о чем он думает. Несколько раз замечал, что Фаррант следит за Мартином Воэном и на его лице отражается ненависть. Несомненно, он уже признал Воэна виновным, хотя коронер и полиция не спешили с выводами.
Когда дознание завершилось и Мордекай Тремейн вышел на озаренный солнцем тротуар, его охватило ощущение нереальности происходящего. Неужели совсем недавно он слушал спокойные, официальные объяснения, касающиеся насильственной смерти человека, и что, вероятно, среди его спутников есть некто, чья совесть отягощена сознанием вины?
Всех убийц мучает совесть, Тремейн был в этом твердо убежден. Каким бы черствым ни казался человек, его душе знакомы муки самобичевания.
Тремейн огляделся по сторонам. Расселлы вышли из здания суда следом за ним. Пол повернулся к Сандре Борн.
– Как насчет чашки чаю, Санди? – спросил он. – Не хотите ли сходить на набережную? Мы могли бы потом подвезти вас на машине.
Она благодарно улыбнулась ему, однако покачала головой:
– Нет, спасибо, Пол. Это очень любезно с вашей стороны, но я уже пообещала выпить чаю с Эдит и ее друзьями.
