Блондинка-телохранитель уже пристально смотрела на Таню. Как и половина тех, кто ее окружал.
Таня почувствовала, как вся, с головы до пят, содрогнулась от страха.
Она огляделась вокруг и подняла взгляд, ища камеры, которые видела и те, которые не видела. Одна камера службы новостей в настоящий момент была наведена прямо на нее.
О господи!
– Пошли! – повторила Одиль, с силой увлекая Таню за собой.
– Да, да, хорошо, – пробормотала та.
Девушки развернулись и быстро направились в ту сторону, откуда пришли.
– Какого хрена, блин! – сверкнула глазами Одиль.
Подруги шли так быстро, как только это было возможно без того, чтобы перейти на бег.
– Извини! – виновато промолвила Таня. – Наверное, ты просто раззадорила меня своими сумасшедшими разговорами за обедом и криком на Ньютона.
– Только ты на такое способна! – воскликнула Одиль. – Я порой говорю то, что думаю, но в нужное время и в нужном месте. Я полагала, ты знаешь, как обстоят дела в этом городе!
– Так же, как во всей стране, – заметила Таня. – Я не сделала ничего плохого.
Она сознавала, что это ложь, несмотря на то что это была правда.
Когда подруги дошли до Лафайетт-сквер, там их уже ждали. Ну разумеется. Солдаты окружили их, разделили, обыскали. Таня успела увидеть, как тот же самый инспектор Николс уводит плачущую Одиль к контрольно-пропускному пункту. Четыре сотрудника Секретной службы посадили Таню в машину с такими тонированными стеклами, что сквозь них ничего не было видно.
Таня спросила, на каком основании ее задержали, но ей ничего не ответили. И, как ей было хорошо известно, никто и не обязан был отвечать.
Речь шла о чрезвычайной ситуации.
Сколько себя помнила Таня, чрезвычайная ситуация была всегда.
17
Сотрудники Секретной службы отобрали у Тани телефон, сняли с нее наручники и заперли ее в комнате без окон.
В комнате было прохладно. Температура такая, что хочется надеть свитер, но у Тани свитер отобрали вместе с зимней курткой и пиджаком, оставив ее дрожать от холода.
Девушка ждала очень долго. Сколько именно времени, она сказать не могла, потому что у нее отобрали также и часы, и сумочку, и все содержимое карманов.
На стенах не было ничего, кроме официальных портретов. Старый снимок президента, сделанный еще до того, как его пытались взорвать: будущий лидер идет прямиком к своему первому сроку, у него на лице еще нет явных следов тягот, связанных с высокой должностью. Рядом еще более огромная фотография Генерала, грудь украшена орденскими ленточками, свидетельством долгих войн за обладание иссякающими природными ресурсами, строгие глаза, смотрящие на Таню еще с тех пор, как она училась в начальных классах школы.
Портрет президента, который вклинился между, отсутствовал. Того самого президента, которого отстранили от власти. Его вообще стерли бы начисто со страниц учебников истории, если бы он не был таким прекрасным козлом отпущения.
Он еще занимал свой пост, когда компьютеры впервые обнаружили у Тани «способности». Она прошла все тесты так, как от нее ждали, и ее переместили из зоны боевых действий в элитную академию в Сент-Поле. Ей выделили бюджетное место в университете, а профессор, ведущий семинар по экологии и защите окружающей среды, замолвил за нее словечко перед специалистом по подбору персонала, набиравшим людей на государственную службу. Снова тесты, а через несколько недель люди в костюмах уже пригласили Таню на обед. Они сказали, что им нужны такие одаренные люди, и Таня приняла этот комплимент, не задаваясь вопросом, что именно в ней так им понравилось. Ей предложили федеральный пакет госслужащего, включающий плату за обучение на юридическом факультете, гарантированный пятилетний контракт на работу в государственных органах и открывающий ей дорогу в столицу. Тане сказали, что она будет помогать простым людям, сражаться с врагами государства, защищать тех, кто ей близок и дорог. Вопреки совету матери Таня приняла это предложение. Ей хотелось чего-нибудь получше, чем суровые будни ее детства.
Во время летних каникул после второго курса, когда почти все однокурсники работали мелкими клерками в крупных фирмах, Таню и еще несколько студентов направили на курсы специальной подготовки. Они сидели в битком набитом лекционном зале вместе со студентами других факультетов и изучали азы компьютерного моделирования, аналитического прогнозирования, разведки и контрразведки. Долгие часы слушатели курсов составляли алгоритмы для анализа собранных данных, учились программировать роботов. Люди с флота обучали их управлению новейшими беспилотными аппаратами. Год назад президент издал распоряжение о создании полуавтоматических беспилотников, и преподаватель утверждал, что это будет нечто среднее между суперкомпьютером и сворой гончих.
Через месяц Таню и еще пятерых слушателей усадили вместе с двумя мозговедами из учебного центра ФБР в Квантико отрабатывать технику ненасильственных допросов. Таню радовало то, что ее отобрали из многих, то, чему она училась, казалось таким секретным и таким могущественным – в общем, она сама не поняла, когда ее завербовали. По крайней мере, так казалось.
Слушатели изучали технологии анализа человеческой личности, признаки лжи, признаки страха. Они учились манипулировать временем, настроением и языком. Учились отделять правду от чуши.
Мозговеды делились со слушателями курсов древними истинами. «Колдовство и проводник душ в царство мертвых», – шутил один из них. Они рассказывали о таких методах допросов времен холодной войны, как «Ты никому не нужен», «Новости из дома», «Алиса в Стране чудес» и «Спиноза и Мортимер Снерд»
[2]. Таня не знала, кто такой Мортимер Снерд, до тех пор, пока не нашла его в справочниках, после чего весь вечер смотрела видеофильмы двадцатого века с участием чревовещателей, проверяя, сможет ли она говорить так же.
Обучали слушателей и новым стратегиям, подогнанным под неврозы современной эпохи. «Какое ты снял кино», «Все девять глаз», «Кто пристрелил Йоко»
[3], «У нас есть победитель», «Ты знаешь, кто мой отец?» Последняя, специально разработанная для провокаторов из числа «золотой молодежи», была у Тани любимой.
