Задев за потолок, самолетик свалился на пол, внезапно потеряв изящность движений.
Фриц положил самокрутку в керамическую пепельницу, рядом с остатками другой, с марихуаной, которую они с Сигом выкурили после обеда, после чего наклонился и поднял самолетик с пола.
Взобравшись на вершину компостной кучи, енот выбрал из свежих отбросов то, что хотел, копаясь в них когтистой лапой.
Дверь открылась.
– С днем рождения! – воскликнула Билли, выходя на террасу с тортом в руках.
Сиг кивнул, по-прежнему раздражаясь тем, что эти люди знали о нем больше, чем он когда-либо выкладывал профессиональному следователю, что вызывало в нем еще большую подозрительность. Ему не терпелось снова тронуться в путь, пока они его не нашли.
Фриц налил три стакана хереса, а Билли воткнула в торт одну большую свечку.
– Петь мы не будем, – сказала она. – Но ты все равно должен загадать желание и задуть свечку.
Сиг задумался. Дни рождения он перестал отмечать с тех пор, как подался в бега. Он уже почти забыл, что это такое. Сиг выглянул в окно на угасающий день. На ветках виднелись готовые распуститься почки. Сосредоточившись на той мысли, которая привела его сюда, Сиг задул свечку.
– Ну вот, теперь ты уже взрослый и можешь голосовать, – заметил Фриц, когда они разрезали торт. У него на усах белел крем.
– Плохо, что в избирательном бюллетене только один кандидат, – сказала Билли.
– Билли не нравится наш президент, – объяснил Фриц.
– Билли не нравится вся наша долбаная система, – уточнила Билли. – Но она никогда не верила в то, что станет настолько плохо. Вот и говори после этого про Сатурна, пожирающего своих детей. – Билли перевела взгляд с зацепленного вилкой крема на Сига. Волосы у нее были седыми от самых корней, зеленые глаза горели, что особенно чувствовалось, когда она была в гневе. – Ты ведь знаешь эту легенду, так?
Сиг думал о планете, которую однажды видел в телескоп, и с тех пор всегда мог отыскать на ночном небе, если она там присутствовала.
Фриц взял с полки старую книгу в бумажном переплете. Макс Прайс, «Банкет лордов-людоедов» и другие рассказы. На обложке был рисунок безумного великана, откусившего какому-то несчастному голову и руки.
– Первый царь богов, – объяснил Фриц. – Который убивал собственных детей, опасаясь, что они его свергнут.
– Аналогия не полная, – заметила Билли, – поскольку Томас Макк – это, скорее, выскочка-сын, чем папаша-тиран. Но суть верна. Как пришлось усвоить на своей шкуре твоей матери, да будет благословенна ее душа. Нужно правильно оценивать то, на что пойдут власть и деньги, чтобы защитить свои владения.
Откусив еще один кусок торта, Билли принялась его агрессивно жевать. Она бросила взгляд на Сига, ожидая, какой будет его реакция.
– Как бы она поступила? – спросил Сиг.
– Не сомневаюсь, так же, как мы, – ответил Фриц. – Продолжала бы создавать сети недовольных. Опробовать новые системы, к которым придет общество, когда у чудовища закончится еда. После Нового Орлеана у нас осталось всего несколько островков сопротивления. Здесь у нас совсем маленький кусочек, привязанный к администрации округа, не имеющий ничего общего с университетом и продажными лабораториями. Этого достаточно, чтобы начать работу, медленно, не спеша.
– Не слушай его, – вмешалась Билли. – Этот старый бездельник мечтает только о том, как бы погонять на своем велике, пока у него еще работают суставы. Если бы Эрика была здесь, она занималась бы тем, чем занималась, когда погибла. Отчаянно боролась бы за реальные перемены, используя ненасильственные методы. Ее дело живо, и, помогая нам, ты продолжаешь работу своей матери.
Сиг вспомнил Бетти.
– Тех, кто действительно пытается что-то сделать, безжалостно давят. Обманывают.
– Совершенно верно, – согласилась Билли. – Государство мастерски научилось прибирать революцию к своим рукам. Это началось еще в восьмидесятые. Если у людей нет работы, разреши им красть у наших соседей и назови это освобождением.
– Во всем виноваты англичане, – сказал Фриц. – Это с них все началось.
– Точно, – подтвердила Билли. – Хезелтайн
[9] и его королевские привилегии. Спасти свои пришедшие в упадок предприятия, переведя их за границу, и рабочих погонят туда под дулами автоматов. Пробным шаром стала Южная Африка. Кто посмел бы выступить против борьбы с подонками-расистами? Помнишь, мы, затаив дыхание, смотрели, как все начиналось?
Фриц молча кивнул.
– Прямой эфир вторжения на Роббен-Айленд
[10], – продолжала Билли. – Кто это был? Пресс-секретарь?
– Макларен, – затянувшись, сказал Фриц.
– Точно, – согласилась Билли. – Долбаные неоимпериалисты!
Сиг мысленно представил себе коротышек в килтах.
– Наши ребята подражали им, – сказала Билли. – Хейг
[11] и его патриоты из Чрезвычайных сил. Ты когда-нибудь задумывался, каким бы был мир, если бы иранцы не перебили всех заложников?
[12]
– Или если бы тот тип не пристрелил Зябровщика.
– О, не заводи меня! – сказала Билли.
– Я по-прежнему хочу узнать, кто застрелил Йоко Оно
[13], – сказал Фриц.
– Ее богатый вдовец со всеми его гимнами мира, – сказала Билли. – Бренчит на гитаре по телику, в то время как истинные революционеры по требованию народа готовят государственный переворот. Все считают, что до тех пор, пока есть выборы, ты свободен, так? Если бы только они задумывались об этом тогда, когда выборы еще были!
– Вы задумывались, – заметил Сиг.
– О да, я была настоящей «радикалкой восьмидесятых», – сказала Билли. – Когда меня тогда задерживали, пытками это не называлось, но шрамы у меня до сих пор остались.
