Как выяснилось, облава не была тщательно спланированной операцией. Три оперативных сотрудника Патриотов отчизны и местная полиция действовали в спешке и прибыли на место уже тогда, когда собрание начинало расходиться. Схватили Трассера, еще двух человек из ячейки Ладьи и четырех новобранцев. В глубине души Таня сожалела о том, что самой Ладье удалось уйти, в основном потому, что та могла стать источником информации, а также потому, что ее заносчивое поведение просто выводило девушку из себя. Таня обрадовалась, узнав, что Лисбет в списке нет, хотя это означало то, что Лисбет теперь, скорее всего, будет за ней охотиться.
Также конец надеждам попробовать цыпленка, приготовленного кузеном Меллом.
Итог: Таня снова оказалась в «Ящике».
Маму уже перевели в Бошвитц-Хаус.
Охранник, сообщивший это Тане, поздравил ее с тем, что у нее такие связи, позволившие добиться для матери столь клевого обращения. И добавил, что вон тому парню не повезло.
Встретившись с Трассером, Таня по лицу задержанного поняла, что имел в виду охранник.
– Я сожалею о том, что вы здесь, – сказала Таня. Совершенно искренне. Она ознакомилась с личным делом этого парня. Все деяния, из-за которых у Трассера впервые возникли неприятности, были достойны восхищения. Он рано свернул не на ту дорожку, а после первого судебного решения других дорог у него не осталось.
Трассер лишь молча посмотрел на Таню со скептическим выражением лица.
– Я говорю искренне. Это я во всем виновата. Я не думала, что все так произойдет.
– Ты что, придуриваешься, твою мать? – Голос у него был каменный, как у серфера с юга.
– Нет, – заверила его Таня. – И если ты мне поможешь, мне обещали устроить тебе ту же самую сделку, как и совращенным тобой новобранцам.
– Это какую еще сделку? – спросил Трассер. У него на щеке красовалась новая ссадина. У Тани мелькнула мысль, не прячутся ли под желтым спортивным костюмом другие синяки.
– Ты избежишь уголовного преследования, если добровольно пойдешь на полтора года служить в армию или согласишься на шесть недель восстановительной терапии.
– Я лучше предстану перед судом. Нельзя же сажать человека в тюрьму за то, что он разговаривает с людьми.
– Ты насмотрелся старых телесериалов, – возразила Таня. – Тебя могут отправить в тюрьму за что угодно. Мне тоже это не нравится. Я хочу перемен, но только идти к ним нужно другим путем. Вот почему я хочу помочь тебе добиться наиболее благоприятного исхода.
– Наименее поганого исхода. Что за чушь!
– Что, если я тебе скажу, что на тебя есть целое досье. На тебя и на Моко.
Трассер переменился в лице.
– И в нем есть материалы о семи случаях грубого нарушения Закона о безопасных поездках.
Трассер побелел.
– И что, если я скажу, – продолжала Таня, – что мне нужно только, чтобы ты помог мне найти кое-кого, кто никогда не узнает о нашем разговоре?
Трассер молча смотрел на нее сквозь ниспадающие на лицо космы.
– Где Моко?
Он продолжал молчать.
– Он ведь здесь, в Миннеаполисе, так? – настаивала Таня.
– Мне нужен адвокат.
– С теми обвинениями, которые тебе грозят, никаких адвокатов, – сказала Таня. – Чрезвычайное положение. Как ты думаешь, почему ты попал в это здание?
– Вечное чрезвычайное положение, – буркнул Трассер.
– Мне тоже это не по душе, но таковы законы. Тебе повезло, что мне разрешили с тобой переговорить. Возможно, мне удастся помочь тебе выбраться из той грязи, куда ты попал.
Трассер смахнул с лица патлы. Бросил взгляд на портрет президента на стене. Вздохнул.
– Как насчет вот этого парня? – сказала Таня, показывая ему фотографию Сига. – Где бы я смогла его найти, если бы захотела задать ему несколько вопросов?
– В жизни его не видел, – сказал Трассер. – Похож на полного козла.
– Возможно, это так, – согласилась Таня. – Почему ты не хочешь сказать мне правду? Я же знаю, что этот парень был здесь.
Трассер пожал плечами. И снова отвернулся.
– Откуда ведутся подпольные трансляции? – спросила Таня.
– По телевидению.
– Где находится станция? Властям известно, что вы создали тайную сеть. Переправляете то, что бандиты доставляют через канадскую границу. Как, например, тот груз видеокассет, который вы отвезли в Сент-Луис.
– Мы не отвозили в Сент-Луис никаких кассет!
– В таком случае куда вы их отвезли?
– Твою мать!
– Тебя схватили в Сент-Луисе?
– Это была ты?
– Мои коллеги. Я просто веду это дело.
– Блин!
– Все в порядке, – успокоила его Таня. – Согласись сотрудничать со мной. Я же знаю, что у тебя нет ни малейшего желания возвращаться туда.
– Как ты мне поможешь?
– Отправлю тебя на перепрограммирование. У тебя нет выбора – или это, или Детройт, и то если повезет. Я предлагаю тебе хорошую сделку.
– Твою мать, ты приперла меня к стенке.
Таня молча ждала.
– Куда меня поместят? – спросил наконец Трассер.
– Есть одна авторизованная клиника в Сан-Антонио, связанная с военным госпиталем. Недалеко от дома.
Трассер презрительно хмыкнул.
– Или в любое другое место, какое ты пожелаешь, – продолжала Таня. – Вот список. – Она развернула планшет экраном к Трассеру, чтобы тому было видно. – Вторая страница, сразу за подписью. Ты знаешь, что решение должно быть согласованным.
Трассер прочитал список, заерзал, закрутился.
– Больно быть не должно, – сказала Таня, убеждая не только Трассера, но и себя. – Я слышала, это что-то вроде лечения от наркомании.
– Лечение от наркомании – гребаная дрянь, – пробормотал Трассер. – А если к тому же еще лезут в мозг, это совсем паршиво.
– Просто активная томография, – сказала Таня. – Генератор сновидений. – С ее слов это получилось чем-то приятным.
– Взлом сновидений.
– Это лучшее, что я могу предложить. Соглашайся, или мы умываем руки, и тогда ты окажешься предоставлен сам себе.
Трассер сердито ткнул в экран большим пальцем.
Таня забрала планшет.
– Итак, где станция? – спросила она.
– Не знаю, – ответил Трассер. – Я не в курсе.
– Кто это должен знать?
– Моко.
– А где Моко?
– В Айова-Сити.
– Кто поставлял информацию на станцию?
– Все. Нам принадлежит целый город. Это неприступное убежище.
