– Мы все страшно переволновались, Мелани. И мы рады, что с тобой все в порядке. Но ты должна была позвонить.
Я сердито повернулась к нему, не желая признавать его правоту. Не знаю, что я чувствовала в эти минуты острее – неловкость или раздражение по поводу того, что он впервые отчитывает меня, словно подростка, и это при том, что мне вот-вот стукнет сорок.
– Не поздно ли изображать из себя заботливого отца?
Он вздрогнул. Ага, значит, мой удар попал в цель. Я подняла руку в знак перемирия.
– Ладно, извините. Но я жутко устала, а теперь у меня такое ощущение, будто на меня напали в моем собственном доме. Я ценю вашу заботу, но мне, вообще-то, уже тридцать девять лет. Мне не нужны няньки. – Я немного помолчала. – Тем более что я с ним не спала, если вы это подумали.
Я даже не задумалась о том, откуда взялась эта потребность солгать. Знаю только, что я сделала это скорее ради Джека, чем ради отца. От меня не ускользнуло, как они переглянулись. Я с тревогой перевела взгляд с одного на другого.
– В чем дело?
Они снова переглянулись, как бы решая, кто вытащил самую короткую соломинку и потому должен сообщить малоприятную новость.
Джек шагнул мне навстречу.
– Пойдемте в гостиную. Думаю, вам лучше сесть.
Я оттолкнула его руку.
– Зачем? Чтобы вы рассказали мне, что у Марка вновь что-то на уме? Нет, спасибо. Я это уже слышала. Если вы не против, я бы хотела подняться наверх и, прежде чем приступать к работе, переодеться.
Я сделала шаг к лестнице, но отец окликнул меня:
– Нет, Мелани. Думаю, сначала тебе нужно выслушать Джека.
Я медленно повернулась к нему лицом. Я хорошо знала этот голос, отполированный долгими годами командирства. Тот самый голос, которым я когда-то восхищалась, и которому даже пыталась подражать, и который так давно не слышала. Раздираемая восхищением и упрямством, я в конце концов последовала за Джеком в гостиную, пусть даже лишь потому, что услышала голос того отца, которого когда-то знала.
Я села на один из складных стульев, привезенных в опустевшую гостиную в качестве временных сидений, пока полным ходом штукатурились и красились стены, и скрестила руки на груди.
– Только, пожалуйста, побыстрее. В восемь часов мы, согласно графику работ, должны приступить к покраске стен.
Отец остался стоять рядом с напольными часами. Джек подтащил стул и сел напротив. Я избегала смотреть на него, опасаясь, что снова увижу лицо с той фотографии. Будь я честна сама с собой, я бы сказала, что это фото подействовало на меня гораздо сильнее, чем я была готова это признать. И возможно, даже стало причиной того, почему я поцеловала Марка на углу Арчдейл- и Маркет-стрит.
– Это будет нелегко сделать, и мне жаль, что вы услышите это от меня, но вы должны знать.
– Что именно? – Моя переброшенная через колено нога яростно дернулась, и я, чтобы ее утихомирить, положила на нее ладонь. Джек поднял взгляд на моего отца, а затем уставился на свои колени. – Как вы знаете, я собирал материал о семействе Вандерхорст. Тут ничего нового – как я уже говорил, все свидетельства указывают на то, что это была счастливая, дружная семья.
Он взглянул на меня с легким намеком на свою убийственную улыбочку, а затем откинулся назад и посмотрел мне прямо в лицо, правда, уже без тени улыбки.
– Вы также знаете, что одновременно я собирал материал и о семействе Лонго, чтобы увидеть, где эти две семьи могли пересечься. Пока что я ничего не нашел, хотя и убежден, что наверняка что-то есть. Думается, это как-то связано с тем фактом, что ни Вандерхорсты, ни Лонго не понесли финансовых потерь после краха фондового рынка в 1929 году.
– Это весьма увлекательно, Джек, но что из этого имеет отношение ко мне?
– Сейчас доберусь и до этого. – Он встал и принялся расхаживать по гостиной, трогая то каминную полку, то стены. Наконец Джек остановился и, рассеянно погладив плексиглас, которым был прикрыт ростомер Невина, снова повернулся ко мне. – Изучая сделки, совершенные семьей Лонго, я получил в свое распоряжение ряд текущих документов, отражающих финансовое состояние семьи.
Я топнула обеими ногами.
– Это не ваше дело, Джек. Начнем с того, что вам вообще не положено быть в курсе этой информации…
Джек поднял руку, прерывая мою тираду.
– Я не сделал ничего противозаконного, если вы на это намекаете. Я ведь, по сути, репортер, или вы забыли? Я знаю, какие вопросы задавать и кому – вот и все. Именно так я узнал о вашем Марке Лонго.
Я резко встала и ногой оттолкнула стул. Тот со скрежетом скользнул по полу.
– О, все понятно. Речь идет о Марке, а не о Луизе, или Джозефе, или о доме. – Я повернулась и направилась к двери. – У меня нет времени на разговоры. Мне нужно красить стены.
– Марк по уши в долгах. Его винодельня высасывает деньги быстрее, чем вода уходит в канализацию. А еще у него внушительные долги в азартных играх. Кстати, завтра он планирует сыграть в покер с высокими ставками в Лас-Вегасе. Он говорил, что должен уехать по делам?
Я застыла на месте, но поворачиваться не стала.
– Ему позарез нужно деньги, и немалые, – продолжил Джек. – И вот тут как нельзя кстати появились вы.
Я медленно повернулась.
– Вы имеете в виду этот дом? – Я указала на брезент и незаконченные реставрационные работы, которые, словно сыпь ветрянки, покрывали каждую стену. – Если вы не заметили, кроме новой крыши, которая стоила больше, чем некоторые новые дома, этот дом сейчас даже в худшем состоянии, чем когда я его унаследовала. Любой, кому нужны легкие деньги, даже не посмотрит в его сторону.
Я вновь собралась уйти, но отец остановил меня.
– Это еще не все, Мелани. Думаю, тебе стоит это услышать.
Джек указал на мой пустой стул.
– Думаю, вам лучше сесть, прежде чем я скажу вам.
– Я предпочитаю стоять, спасибо. И, пожалуйста, побыстрее. Скоро здесь будут Софи и Чэд.
Джек глубоко вздохнул.
– Хорошо. Как вам будет угодно. Я не знаю, с чего начать, поэтому начну с самого начала. В 1862 году султан Брунея, Абдул Момин, передал в дар Конфедерации шесть превосходных бриллиантов по десять каратов каждый для поддержки борьбы южан за независимость от Севера.
Джек умолк и в упор посмотрел на меня. Я была вынуждена напомнить себе, что провела ночь с другим человеком – тем, кого Джек пытался дискредитировать. И, не дрогнув, встретила его взгляд.
– Никаких записей, подтверждающих эту сделку, нет, – продолжил Джек. – Есть только слова двух свидетелей, передаваемые из поколения в поколение, о том, что бриллианты действительно были в нашей стране и хранились в столице Конфедерации, Ричмонде, вместе с ее легендарным золотом.
