– Что еще произошло? – спросил Чейд после долгого молчания.
Я не видел смысла ходить вокруг да около:
– Эш вернул Шута к жизни, напоив его драконьей кровью.
– Что? – вскинулся Чейд.
Я промолчал. Он отлично меня слышал.
Чейд помолчал, потом хмыкнул:
– Эш порой заходит слишком далеко. Ну и как зелье подействовало на Шута?
Я хотел спросить, как оно должно было подействовать по его мнению. Но сказал:
– Мальчик думал, что Шут на грани смерти. Он влил средство ему в рот. И оно вернуло Шута к жизни. И даже более того – ему теперь куда лучше, чем когда я привез его сюда. И лучше, чем когда я уезжал в Ивовый Лес. Похоже, оно возвращает ему здоровье, но при этом и меняет его. Неправильно сросшиеся после переломов кости кистей и стопы выправляются будто сами собой. Конечно, это больно, зато теперь он может шевелить всеми пальцами и ступать на больную ногу. А его глаза сделались золотыми.
– Как раньше? И он снова может видеть?
– Нет, не как раньше. Раньше они были светло-ореховые. А теперь они золотые. Выглядит так, будто у него в глазах переливается и течет расплавленное золото. – Тут я вдруг понял, что они мне напомнили. Я смотрел в глаза Тинталье. И Чейд тоже. – Будто у него глаза дракона. Но он по-прежнему слеп. Правда, говорит, что ему снятся странные сны.
Чейд обхватил пальцами подбородок:
– Скажи Эшу, чтобы расспрашивал Шута, как тот себя чувствует, и записывал все. Скажи, что он может взять для этого хороший пергамент.
– Ладно.
– И сны тоже. Порой во сне человек видит то, что не решается признать наяву. Пусть Эш записывает все сны Шута.
– Возможно, Шут не согласится рассказывать свои сны, но мы попробуем убедить его.
Он посмотрел на меня, прищурившись:
– Что еще грызет тебя?
– Шут боится, что враги предвидят каждый наш шаг.
– Шпионы среди нас? Тут, в Оленьем замке? – Чейд выпрямился слишком резко и схватился за бок. Некоторое время он не мог говорить, только хватал ртом воздух.
– Нет, не шпионы. Он боится, что они собирают пророчества от Белых и полу-Белых детей-рабов.
Я рассказал все, что Шут поведал мне. Чейд внимательно слушал.
Когда я закончил, он задумчиво протянул:
– Потрясающе… Выводить породу людей с пророческими способностями. Ну и мысль. Изучать все возможные варианты развития событий и выбирать ту последовательность, которая наиболее выгодна твоему ордену. Это требует самопожертвования, ведь плоды усилий нынешнего поколения будет пожинать не оно, но будущие Слуги. И они посылают избранного ими Белого Пророка во внешний мир, чтобы он творил будущее по их повелению. А потом появляется Шут, истинный Белый Пророк, рожденный вне их племенных стад… Ты уже записал все это для меня?
– У меня не было времени заниматься письмом.
– Ну так постарайся найти.
Он поджал губы и глубоко задумался. Глаза его сверкали. Я знал, что его мысли бегут гораздо быстрее моих, взлетая по логическим лестницам.
– Много лет назад, когда Шут стал отшельником после того, как проводил Кетриккен домой в Горное Королевство, когда он решил, что ты умер и его планы пошли прахом, к нему явились какие-то люди. Они разыскивали Белого Пророка в горах. Откуда они узнали, где его искать?
– Из пророчеств, наверное…
Он заговорил очень быстро:
– Или так называемые Слуги разыскивали его уже тогда? Я нахожу совершенно очевидным, что он был им поперек глотки, ведь они не могли управлять им. Теперь сложи все, что мы имеем, Фитц. Они создали Бледную Женщину. Она была их фигуркой в игре, они выставили ее на доску, чтобы она придавала миру желательный для них облик. Шута они держали у себя, чтобы избежать соперничества, но он сбежал от них. И покатился по игровому полю, как неудачно брошенная кость. Они хотели вернуть его. А какой самый верный способ разыскать человека? Распустить слухи о пророчестве и позволить другим вынюхивать пропажу по всему миру!
Я молчал. Уже не раз на моей памяти Чейд выказывал такую способность к логическим построениям. Тут он то ли кашлянул, то ли крякнул тихонько, и я испугался, не от лихорадки ли горят его глаза. Продолжая размышлять, он громко сопел носом.
Он загнул второй палец на руке:
– Когда стали приходить паломники, Шут отказался встречаться с ними, утверждая, что он обычный кукольник и никакой не пророк.
Я кивком подтвердил это.
– И вы ушли из Джампи очень тихо, чтобы никто не знал об этом, – сказал Чейд.
– Да.
– Получается, они, вероятно, снова потеряли его. Шут, следуя своему видению будущего, помогает тебе разбудить драконов. И заботится о том, чтобы королева вернулась в Бакк с наследником Видящих, растущим в ее утробе. А потом снова исчезает – уезжает в Джамелию, а оттуда, подозреваю, в Удачный. Много лет спустя он снова появляется в Оленьем замке, уже как лорд Голден. И как раз вовремя, чтобы помочь тебе вновь спасти наследника Видящих. Он стремится вернуть в мир драконов. Умудряется, перехитрив нас с тобой, попасть на Аслевджал. И там-то Слуги наконец хватают его. Они пытают и едва не убивают Шута.
– Они убили его, Чейд. И он говорил мне, что так будет. – Чейд поймал мой взгляд. Я понял, что он не до конца верит мне, но решил, что это не имеет значения. – Он приплыл на Аслевджал, потому что верил, что это необходимо для того, чтобы Айсфир освободился из ледяного плена и стал парой Тинталье. Чтобы драконы вернулись в мир.
– И вот они вернулись, радость-то какая! – кисло заметил Чейд.
Не знаю почему, но это меня задело.
– Если бы не эта «радость», ты не смог бы купить драконью кровь.
Он чуть прищурился и заметил:
– Худа без добра не бывает.
Я заколебался, стоит ли продолжать этот разговор. Убийцы редко обсуждают, что хорошо, а что плохо. Мы просто выполняем приказы. Но Чейд заполучил драконью кровь по собственному желанию, а не по королевскому поручению.
И я отважился задать прямой вопрос:
– Ты разве не чувствуешь… некоторое беспокойство из-за того, что купил кровь мыслящего и говорящего существа? Существа, которое, вероятно, убили, чтобы заполучить эту кровь?
Он сердито уставился на меня. Глаза его сузились и заблестели, словно ледники.
– Странно слышать такое от тебя, Фитц. Ты ведь Одаренный, ты охотился с волком. Разве ты не убивал кроликов и оленей ради мяса? А ведь люди Древней Крови, связанные с их собратьями, сказали бы тебе, что и кролики, и олени способны мыслить и чувствовать, как мы.
«Но мы – хищники, а они – добыча. Так уж заведено – мы убиваем и едим их». Я покачал головой, отбрасывая волчьи мысли.
