– Это верно. Человек, выбравший в спутники оленя, согласился бы с тобой. Но так устроен мир. Волки едят мясо. Мы берем ровно столько, сколько нужно. Моему волку требовалось мясо, и мы убивали ради него. Иначе он бы умер.
– А без крови дракона, как всякому понятно, умер бы Шут.
Его тон сделался ядовитым, и я пожалел, что заговорил об этом. Несмотря на годы знакомства, несмотря на то, что Чейд был моим наставником, мы все-таки во многом оставались очень разными. Должно быть, вдруг подумал я, влияние Баррича и Верити сделало меня не самым лучшим убийцей. Внезапно у меня будто пелена с глаз упала, и я понял, что ни тот ни другой никогда не считали меня королевским убийцей всерьез. Убийцей меня считал король Шрюд. Но Баррич сделал все, чтобы вырастить из меня достойного сына Чивэла Рыцарственного. А Верити, быть может, с самого начала рассматривал меня как возможного наследника.
Не то чтобы это делало Чейда хуже в моих глазах. Я считал, что убийцы отличаются от других людей, но убийцы не ниже их. У них свое место в мире. Как у волков. Но я жалел, что начал разговор, который подчеркнул, насколько мы разные. Между нами повисло молчание, бездонное, как пропасть. Я хотел было сказать: «Я не осуждаю тебя», но это было бы ложью и только испортило бы все еще больше.
Тогда я вернулся к своей старой роли и сказал:
– Я вообще в ужасе оттого, что ты приобрел эту кровь. Ради чего ты раздобыл ее? У тебя были на нее какие-то планы?
Чейд вскинул брови:
– Некоторые легенды и рукописи утверждают, что драконова кровь – мощное укрепляющее средство. До меня дошли слухи, что герцог Калсиды посулил за нее вознаграждение всем своим охотникам. Он рассчитывал, что она вернет ему здоровье и жизненную силу. А я много лет остро интересовался здоровьем герцога. – Еле заметная торжествующая улыбка промелькнула на его губах. – Сосуд, который ты видел, был на пути в Калсиду, но… сбился с пути. И вместо герцога попал ко мне. – Он помолчал, позволяя мне самому сделать необходимые выводы. – Дракон уже был мертв. Отказавшись покупать кровь, я не вернул бы его к жизни. А то, что зелье не попало в руки герцогу Калсиды, возможно, спасло немало других жизней. – На его лице снова на миг расцвела улыбка. – Или сократило дни самого герцога.
– Я слышал, он погиб, когда драконы обрушили герцогский замок. Если это правда, тут есть определенная ирония, верно? Создания, на которых он объявил охоту, чтобы продлить свою жизнь, нашли его и убили.
– Ирония. Или судьба. Но о судьбе лучше спроси своего Белого Пророка.
Он шутил. Наверное. Но я ответил так, как если бы Чейд говорил серьезно:
– После того как я вернул его с того света, Шут больше не видит будущего. Он живет день за днем, как и все мы, вслепую бредя по той дороге в грядущее, что нам выпала.
Чейд покачал головой:
– Нет никаких дорог в будущее, Фитц. Есть только сейчас. Сейчас – вот единственная дорога. Ты можешь изменить то, что случится, пока сделаешь следующие десять вдохов, но потом слепой случай снова начнет править твоей жизнью. На тебя упадет дерево или тебя укусит паук, и все твои грандиозные планы грядущих побед пойдут прахом. Сейчас – все, что у нас есть, здесь и сейчас мы сражаемся за то, чтобы остаться в живых.
Это была настолько волчья мысль, что я потерял дар речи.
Чейд умолк, чтобы перевести дыхание, и посмотрел на меня почти сердито. Я ждал.
– Есть еще кое-что, о чем ты должен знать, – сказал он наконец. – Сомневаюсь, что это поможет нам вернуть дочерей, но ты должен знать на тот случай, если это вдруг окажется важным.
Он говорил так, словно злился на то, что ему придется поделиться своим секретом. Я молча ждал.
– У Шайн есть талант к Силе. Огромный талант.
– Что?!
Мое неподдельное изумление развеселило его.
Чейд улыбнулся:
– Да. Как ни странно, способность, столь слабо проявившаяся во мне, ведь мне до сих пор приходится прилагать огромные усилия, чтобы пользоваться этой магией, в Шайн проявилась во всей красе еще в раннем детстве. В ее жилах течет кровь Видящих.
– Как ты обнаружил это?
– Она дотянулась до меня как-то раз, когда была совсем крохой. Мне приснилось, как маленькая девочка тянет меня за рукав, зовет папой и просит взять на ручки. – С каждым словом он все больше светился отцовской гордостью. – Ей дана очень большая Сила, Фитц. Иначе как бы она смогла найти меня.
– Я думал, она не знает, что ты ее отец.
– Не знает. Мать отдала ее на воспитание своим родителям. Они были по-своему неплохие люди, я признаю это, хоть и тянули из меня деньги. Очевидно, меня они недолюбливали, но собственной семье были верны. Они твердо знали, что Шайн – их внучка. И потому, увы, растили ее столь же попустительски, как в свое время ее мать, руководствуясь больше добротой, чем разумом. Оберегать ребенка от бед – не то же самое, что воспитывать его. – Он покачал головой, печально опустив уголки рта. – Мать презирала ее с самого рождения, и Шайн поняла это очень быстро. Но она знала, что где-то далеко у нее есть отец, и всем сердцем стремилась найти его. В своих снах она последовала за этим стремлением, и наши разумы соприкоснулись.
Полная нежности улыбка, которую так трудно было представить на лице Чейда, сказала мне, как он дорожит этой тайной. Тем, как его дочь потянулась сквозь расстояния и коснулась его мыслей. И он гордился ею и ее Силой. Он сожалел, что не мог быть с ней рядом и оттачивать природный ум, который в ней ощущал. Возможно, если бы дочь с детства росла под его присмотром, то когда-нибудь могла бы унаследовать его обязанности. А теперь уже слишком поздно. Все эти мысли стремительно пронеслись в моей голове, но их быстро вытеснили мои собственные тревоги.
– Чейд, по-моему, очень может быть, что на самом деле ты первым коснулся ее Силой. Как я врывался в мысли Неттл, а позже Дьютифула, сам того не сознавая. А дочь в ответ потянулась к тебе. Значит, ты можешь связаться с ней, спросить, где она теперь, и мы вернем наших дочерей! Чейд, почему ты с самого начала этого не сделал?
Улыбка Чейда исчезла, как не бывало.
– Ты скажешь, что я совершил страшную ошибку, – сказал он. – Но я запечатал Шайн. Чтобы никто, кроме меня, не мог коснуться ее. Я сделал это, еще когда она была маленькой девочкой. Задолго до того, как привести ее к тебе, я закрыл ее для сторонней Силы. Чтобы защитить.
Меня аж затошнило от разочарования, но та часть меня, что сохраняла способность мыслить разумно, аккуратно подогнала факты один к другому.
– Так она закрыта для Силы! Теперь понятно, почему она, единственная из всех, сопротивлялась Слугам, пока все стояли покорно, как скот на бойне.
Он медленно кивнул.
– А ты можешь дотянуться до нее и распечатать? – спросил я. – Передать ей Силой секретное слово и открыть ее разум?
– Я пытался. Ничего не выходит.
