Я закрыл тетрадь. Этот сон сбылся. Совсем как Шут в юности, Би записала свой сон, и сон оказался пророчеством. Я старался забыть безумные речи Шута о том, что Би – его дочь, что она родилась Белой Пророчицей. Однако вот оно, доказательство, и отрицать его трудно.
Потом я покачал головой. Сколько раз я упрекал Шута, что он подгоняет свои пророчества к событиям, происходящим впоследствии? Вот и здесь наверняка что-то в том же роде. Не было никакого Человека-Бабочки, была женщина в плаще с узором, напоминающим крылья. Я подавил свои сомнения, затолкал их в дальний чулан и заколотил дверь молотком неверия. Би – моя дочь, моя девочка, я верну ее домой, и она станет маленькой принцессой дома Видящих. Но от этой мысли внутри у меня все снова сжалось. Я сидел, обнимая тетрадку, словно родное дитя, и шептал: «Я найду тебя, Би. Я верну тебя домой». Мое обещание было ничем, как воздух, который я выдыхал, произнося эти слова.
Я жил в безвременье. Когда-то Би была дома, и все было хорошо. И когда-нибудь снова наступит время, когда она будет дома и в безопасности. А между этими временами разверзлась пропасть сомнений и неведения, в которую я провалился. Я метался между отчаянием и надеждой. Каждый раз, когда в коридоре раздавались шаги, я верил, что пришли известия о моей дочери, но потом оказывалось, что это просто посыльный принес кому-то новый камзол, и я вновь погружался в отчаяние. Неуверенность пожирала меня заживо, беспомощность связывала по рукам и ногам. И я должен был скрывать и то и другое.
Следующие три дня были самыми долгими в моей жизни. Я ходил по кругу, как часовой, бесконечно вышагивающий вдоль стены. Став принцем Фитцем Чивэлом, я начал обедать со своей семьей, на глазах у всех, кто собирался в Большом зале. Раньше я и не задумывался, как редко Видящим удается побыть наедине с собой. Мне приходили бесчисленные приглашения. Эш по-прежнему прибирал – или Спарк прибирала? – в моей комнате, раскладывая послания аккуратными стопками. Не имея возможности посоветоваться с Чейдом, я показывал Кетриккен те, что казались Эшу важными. Когда-то я помогал королеве ориентироваться в течениях придворных интриг, а теперь она направляла меня, говоря, какие приглашения принять, какие вежливо отклонить, а какие отложить на потом.
И вот, после тренировочного боя на топорах с бойцами моей стражи на рассвете, я отправился на верховую прогулку с двумя мелкими аристократами из Бакка и принял приглашение поиграть в карты вечером. Весь день я запоминал, кого как зовут, кто чем интересуется, и вел ничего не значащие беседы. Я с вежливой улыбкой отделывался общими словами, когда меня спрашивали о чем-то, и, как мог, старался быть больше подспорьем, чем обузой трону Видящих. И все это время в глубине моей души бурлила тревога за дочь.
Пока что нам удавалось подавлять слухи о том, что произошло в Ивовом Лесу. Меня беспокоило, как мы будем скрывать правду, когда в Олений замок вернутся Баламуты. Рано или поздно всем станет ясна связь между Томом Баджерлоком и Фитцем Чивэлом Видящим. И что тогда?
Никто не знал, что дочь династии Видящих похищена, и лишь горстке посвященных было известно, что похитили младшую сестру Неттл. Мы не говорили об этом никому, кроме своих. Если бы стало известно, что калсидийские наемники проникли в Бакк и невидимыми разъезжают по нашим дорогам, началась бы паника. Пошли бы разговоры, что король не защищает своих подданных. Умалчивать о нашем горе было все равно что сдерживать подступающую к горлу рвоту. Я презирал человека, который с неизменно вежливой улыбкой сидел за карточным столом или поддерживал беседу благородных леди о цене породистой лошади. Это был принц Фитц Чивэл Видящий, и я надеялся, что никогда не буду таким. Я вспомнил, как Кетриккен ничем не выдавала тревоги в те дни, когда исчез ее непослушный сын Дьютифул. Вспомнил, как Эллиана и ее дядя Пиоттр, скрывая, что их родственников держат в заложниках, осторожно вели танец, который должен был завершиться ее обручением с Дьютифулом. Тяжело было думать о том, что на Ивовый Лес напали те самые люди, что стояли за похищением матери и сестренки Эллианы. Как бы там ни было, я был не первым, кому приходилось носить в своем сердце боль и скрывать это. Я знал, что это возможно, и каждое утро лепил перед зеркалом невозмутимое выражение. И как бы сильно мне ни хотелось перерезать себе глотку, я всего лишь подстригал бороду, запретив себе промахиваться.
Каждый день я навещал Чейда. Это было почти то же самое, что навещать любимое дерево в саду. Кора дерева делвен заглушила его Силу, он перестал таять, зато стало ясно, сколь мало осталось от прежнего Чейда. Стеди находился при нем неотлучно. Я говорил с Чейдом о пустяках. Он вроде бы слушал, но почти никогда не отвечал. Слуга приносил еду для нас троих. Чейд ел сам, но иногда замирал, словно забывая, что он делает. Когда я пытался говорить с ним о Шайн, он проявлял скорее вежливый интерес. Однажды я прямо спросил, какими словами он запечатал ее Силу, и он уставился на меня не столько встревоженно, сколько непонимающе.
Тогда я попытался надавить на него, заставить признать хотя бы то, что у него есть дочь, но вмешался Стеди:
– Дай ему время вернуться. Ему еще нужно найти кусочки себя и собрать их вместе.
– Откуда тебе-то знать? – спросил я.
– Маленькие бруски камня памяти, принесенные Чейдом, содержат множество полезных сведений. Неттл думает, их нарезали мелко, чтобы работать с ними было не так опасно. Мы никому не позволяем брать сразу много брусков или использовать их в одиночку. После изучения каждого бруска составляется отчет о том, что удалось узнать. Мне доверили изучить брусок, где говорилось о тех, кто потерял себя в погоне за знаниями. Я написал отчет. Мы с Неттл считаем, это очень похоже на то, что произошло с лордом Чейдом. Мы надеемся, что если мы, положив конец рассеиванию, дадим ему время и возможность отдохнуть, то он опомнится и снова станет собой.
Помолчав, он добавил:
– Фитц, я могу только догадываться, как он важен для тебя. Когда мы потеряли отца, ты не пытался занять его место. Но ты оберегал мою мать, братьев и Неттл, как только мог. Сомневаюсь, что ты делал это только из любви к матери. Думаю, ты понимал нашу потерю. Я всегда буду перед тобой в долгу. И я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы вернуть Чейда. Ты считаешь, что его знания помогут спасти Би. Нам всем не нравится, что приходится сидеть и ждать известий вместо того, чтобы действовать. Поверь: то, что я делаю, я делаю потому, что не знаю способа привести быстрее Чейда в чувство.
И это невеликое утешение было самым лучшим, что я почерпнул из этих визитов.
В ту ночь я не мог заснуть и пытался занять свои мысли. Я прочел несколько свитков о Силе и отчетов о том, что удалось узнать из брусков камня памяти. Кетриккен и Эллиана велели своим писарям искать в библиотеке любые упоминания о городе Клеррес, где живут Белые Пророки. Четыре свитка были отложены для меня. Я просмотрел их – сплошь слухи и легенды, щедро приправленные суевериями. Я оставил их, чтобы Эш потом прочел Шуту, и утешился мыслью о том, что могу отравить там все колодцы. Количество необходимого яда зависит от уровня воды. Я заснул, погрузившись в подсчеты.
