Я в немом изумлении уставился на нее, а потом искренне признался:
– Мне нравится ход твоей мысли.
Она насмешливо фыркнула:
– Правда? Вот уж не ожидала. Я знаю, что когда ты сделал меня своим капитаном, то хотел оказать мне честь. И заодно переложить на мои плечи заботы о стражниках. Но я знаю, что война и мир всегда идут рука об руку. Не бывает совсем мирного времени, не бывает войны без мира. И если ты правда хочешь жить в мире, лучше быть готовым к войне. Ну ладно… Я взялась за это дело всего несколько дней назад, но взялась как следует, так что мы многое успели сделать. И все же, если мы едем на битву, ты должен знать: во-первых, у нас для этого слишком мало людей; во-вторых, те, что есть, не готовы. Они погибнут.
Она говорила так спокойно, будто речь шла о семенах, которые не взойдут, а не о жизни ее внуков.
– Я могу достать еще людей, – неохотно сказал я. – Король Дьютифул позволил мне решать судьбу Баламутов. Если среди них есть кто-то стоящий, можешь принять их к нам.
Она поморщилась:
– Как мужчины они никуда не годятся. Как солдаты они слабее нас. Они не станут уважать меня, и, положа руку на сердце, сомневаюсь, что смогу завоевать их уважение, никого не убив. Я еще не убивала тех, кто носит синие цвета Оленьего замка, и не хочу начинать – в мои-то годы.
Я встал. Я понимал, о чем она просит, и не стал ждать, когда она прямо скажет об этом.
– Я скажу им, чтобы приготовились выступать завтра утром. И прослежу, чтобы они уважали нас.
Фоксглоу напряженно кивнула.
Необходимость ждать терзала меня. Чейд уже перепоручил мне свою заботу. С Баламутами я должен был справиться сам. «Значит, надо сделать это быстро, даже если придется испачкаться. Разобраться и жить дальше. Если не справлюсь, это может стоить жизни кому-то из моих стражников. Вперед». Этому меня научила Фоксглоу.
Я ощутил укол вины. Дьютифул – мой король. Разве я не обязан ему подчиняться? Как принц – да, решил я. Но не как отец.
Идя прочь от своего капитана, я пытался понять, неужели я правда ввязался во все это. Зеленые новички Фоксглоу до сих пор разделывали меня под орех на топорах, и я едва мог достойно противостоять им на мечах. Шестьдесят лет жизни давили мне на плечи. Многие годы я не был в настоящей битве. Все сомнения в себе, что донимали меня раньше, вдруг вернулись. Может, Дьютифул и Неттл правы и лучшее, что я могу, – утешить свою дочь после того, как другие освободят ее? Я знал, как далеко до Солеварни. Одинокий путник на лошади, не жалея ни себя, ни скакуна и выбирая путь напрямик вместо торных дорог, мог добраться туда за день, ночь и еще день. Юный Фитц был бы в седле, едва услышав название города.
А я? Я подсчитывал войска и шансы, а многолетний опыт подсказывает мне, что я запросто могу погибнуть до того, как верну Би. Я умру у нее на глазах, и кто тогда о ней позаботится? «Не будь дураком», – сказал я себе. Если я выеду во главе своей стражи завтра на рассвете, возможно, мы поспеем вовремя, чтобы хоть помочь страже Венца Холма. Дьютифул не будет против.
Благоразумие было противным, как тухлое мясо. Мне понадобятся Баламуты. Не хочется иметь с ними дело, но Фоксглоу нужна их сила. Я ненадолго зашел в свою комнату и направился искать их.
Их не было на плацу, в парильнях и даже в солдатской трапезной. Меня так сжигало нетерпение, что я взял лошадь и направился вниз с замкового холма. Ехать до самого Баккипа не пришлось – на его окраине, протянувшейся в сторону замка, рядом с пепелищем «Веселой форели» я нашел таверну под названием «Олень-крепыш». Она оказалась именно такой, как я и ожидал. Плохо подогнанная дверь болталась в проеме; если дверь постоянно вышибают, она уже никогда не будет висеть ровно. Внутри было не продохнуть от дешевого крепкого дыма из курильниц и кислого запаха пролитого и не вытертого дочиста вина. Когда я вошел, мне устало улыбнулась какая-то женщина. Один ее глаз заплыл, и я не ощутил к ней ничего, кроме жалости. Может, ее привели сюда долги? Я покачал головой, отказываясь от ее услуг, и остановился у самой двери, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку.
Баламуты сидели за разными столиками. Их отряд был невелик, а мы с Чейдом еще больше проредили их ряды. Я насчитал двадцать семь человек в синей форме Оленьего замка. Тут же сидели несколько сонных солдат, горстка стражников из других отрядов и небольшая компания усталых шлюшек, но тон задавали Баламуты в темных мундирах и с мрачными лицами. Один или два обернулись посмотреть на меня, пока я разглядывал их и пытался оценить, с кем имею дело.
– Баламуты, ко мне!
По крайней мере, команда подняла их на ноги. Все повернулись в мою сторону, но у многих взгляд был затуманен выпивкой. Всего несколько человек сразу встали навытяжку. Я подозревал, Баламуты пили в этой таверне с тех самых пор, как отвели лошадей в конюшни, вернувшись из Ивового Леса.
Я не стал повторять команду, а спросил:
– Кто командир, Баламуты? Я знаю, часть ваших офицеров полегла в Дубах-у-воды. Где сержант Гудхенд?
Я ожидал, что это будет кто-то из старших солдат, но отозвался юнец с клочковатой бородкой. Он даже не встал – так и остался сидеть, положив ноги в сапогах на стол.
– Я тут.
Я ждал, что кто-то засмеется или опровергнет его слова. Но никто этого не сделал. Ну ладно же…
– Сержант Гудхенд, постройте солдат на плацу. Мне нужно поговорить с ними.
– Не сегодня, – заявил он в ответ. – Мы только что вернулись из долгого похода. И мы в трауре. Может, пару дней спустя…
В таверне раздались сдавленные смешки.
Когда сталкиваешься с подобным поведением, есть разные способы уладить дело. Я мысленно перебрал их все, пока неспешно шел через зал к его столику, стаскивая перчатку с левой руки. Я улыбался, словно мне тоже было весело. Юнец по-прежнему сидел, развалившись.
– Ага. Кажется, я о тебе слышал, – сказал я, медленно подойдя к нему. – Персивиранс, парень из моих конюшен. Кажется, это ты избил его, когда он попытался вступиться за Олуха, королевского помощника.
Он грубо гоготнул:
– Королевского дурачка.
– Верно.
Продолжая улыбаться, я стал двигаться очень быстро. Он еще только пытался убрать ноги со стола, а я уже был рядом и ударил кулаком в его ухмыляющееся лицо с такой силой, что затрещала скула. Потом пинком выбил из-под него стул, и юнец рухнул на пол. Я от души добавил ему сапогом под ребра. Он сжался в комок.
– Теперь командовать буду я, – сообщил я ему.
В таверне повисла нехорошая тишина. Она полнилась злобой. И я заговорил с ними в этой тишине:
– Король Дьютифул предоставил мне право решать, кого из вас оставить в рядах стражи, а кого выгнать. Мне нужны ваши клинки немедленно. Поэтому, если хотите, чтобы вас когда-нибудь взяли хоть в какой-то отряд стражи, идите на плац и постройтесь. Вы поступаете в распоряжение капитана Фоксглоу. Подчиняйтесь ей. Она будет решать, кого мы оставим. Каждый, кто не сочтет нужным явиться на построение немедленно, будет уволен навсегда.
