Харди обвинил Китни в убийстве и потребовал, чтобы племянника отдали ему на воспитание. Поединок начался, и вскоре Харди стал брать верх. Когда палка Китни переломилась, Харди рассмеялся и пообещал ему быструю смерть. Тогда Китни воскликнул: «Клянусь Эдой, я не убивал! К богине я взываю о защите!»
Он вскинул руки и побежал. Некоторые утверждают, что он просто хотел сбежать. Однако семеро свидетелей и менестрель Драм говорят, что он нарочно бросился об один из стоячих камней. И исчез, будто в омут канул.
Лето прошло, а о Китни Моссе все не было никаких вестей. Однако серебряная цепочка и кольцо, принадлежавшие Вивер, обнаружились у мельника Тага, а когда его хлев обыскали, там нашлись и другие украденные вещи. По всему выходит, что Вивер застала Тага, когда тот грабил ее дом, и он убил ее, а Китни невиновен.
Писарь Симмер, «О происшествии с Китни Моссом»
Полдень уже миновал, когда мы прибыли в Олений замок.
Мы двигались медленно, чтобы не тревожить Неттл. Риддл ехал рядом с ней, и если она и злилась на него прежде, то теперь ее гнев затмила боль потери, терзавшая всех нас. Благодаря Силе Дьютифул и весь двор разделяли наше горе. Я же не чувствовал ни Силы, ни чего бы то ни было, кроме утраты.
Пять дней мы провели у камня. Неттл вызвала из Баккипа новый круг, они со свежими силами взялись за дело и попытались отыскать Би в камне. Эта попытка не принесла ничего, кроме изнеможения, – маги вышли из камня обмороженными, с пустыми глазами. Неттл поблагодарила их и круг Ржанки за героические усилия. Мы свернули лагерь и покинули камень, возвышавшийся среди лесных теней.
Я ехал на мерине Персивиранса, выезженном так хорошо, что им можно было вообще не править. Безучастный и молчаливый, я тащился в конце вместе с Баламутами. Все силы уходили на то, чтобы не думать. Едва во мне проклевывался росток надежды, я безжалостно выпалывал его. Я старался не рассуждать о том, что я сделал не так и что еще можно попробовать предпринять. Не рассуждать ни о чем вообще.
Мы ехали днем, но для меня весь мир был окутан мглой. Порой я радовался тому, что Молли мертва и не знает, что я натворил. Порой мне казалось, что судьба наказывает меня за то, как мало я любил Би, когда она была маленькой, глупой и беспомощной. А потом я снова прогонял все мысли из головы.
Стража пропустила нас в ворота Оленьего замка беспрекословно, и мы въехали во двор. Навстречу Неттл тут же выбежали слуги и устроили переполох – они кинулись поздравлять ее с возвращением домой и едва ли не на руках унесли в замок. Сквозь глухое отупение горя я смутно удивился, увидев, что Баламуты выстроились в ровную шеренгу и ждут моей команды. Я отправил бойцов отдыхать, велев доложиться Фоксглоу утром. Пора ей принять их в ряды моей стражи, выдать новую форму и вымуштровать как следует. У меня не было сил всем этим заниматься.
Зачем я вообще вернулся сюда? Что, если снова сесть на лошадь и уехать? Сколько времени займет путь до Клерреса? Быстрее всего ехать одному. Но мой конь устал. И у меня нет припасов в дорогу. Нет, это делается не так. Но вот бы снова стать бесшабашным мальчишкой! С этими мыслями я долгое время стоял во дворе столбом. Риддл подошел и встал рядом, но я не повернул головы.
Он тихо сказал:
– Король Дьютифул велит всем нам явиться в его зал для приема близких гостей.
Сейчас мой король отчитает меня за непослушание. Потребует доложиться. Мне было наплевать, но Риддл не уходил, и мой Дар улавливал его присутствие.
По-прежнему не глядя на него, я сказал:
– Мне надо сперва позаботиться о лошади.
Он помолчал немного и проронил:
– Тогда я скажу Неттл, что ты вскоре присоединишься к нам.
Я повел мерина в старые конюшни. Увидев пустое стойло между Стрелой и Капризулей, я завел его туда, расседлал, натаскал воды и насыпал овса, благо зерно обнаружилось там же, где всегда. Подошла девочка-грум по имени Пейшенс, посмотрела и молча ушла. Больше никто не беспокоил меня, пока не появился Персивиранс.
Он взглянул на меня поверх перегородки стойла:
– Это моя работа.
– Не сегодня.
Он молча смотрел, с какой дотошностью я делаю все то, что необходимо сделать, когда усталая лошадь вернулась в конюшню. Я знал, как у него чешутся руки, когда кто-то другой ухаживает за его лошадью. Но мне была нужна эта работа. Мне было нужно хоть что-то сделать правильно.
– Она прямо как ветер. Стрела. Лошадь, которую вы мне одолжили.
– Да. Она хорошая.
Чалая смотрела на меня поверх стойла. Я закончил. Больше делать было нечего. Больше не осталось предлогов, чтобы задержаться здесь. «И куда я пойду?» – подумал я, закрывая за собой дверь стойла.
– Принц Фитц Чивэл… Господин? – Пер говорил шепотом. – Что случилось? Где Би?
– Пропала. Пропала навсегда. – Я произнес вслух слова, которые эхом перекатывались у меня в голове все это время. – Они увели ее за собой в камень Силы, парень. И заблудились в потоке магии. Они так и не вышли с другой стороны.
Он уставился на меня, потом вцепился руками себе в волосы, словно хотел вырвать их. Склонил голову на грудь.
– Би… – Голос его от напряжения дал петуха. – Моя кроха Би. Я учил ее ездить верхом.
Я положил руку ему на плечо, и он вдруг бросился ко мне, спрятал лицо у меня на груди.
– Я пытался спасти ее, господин! – вскрикнул он, задыхаясь от слез, уткнувшись в мою рубашку. – Правда пытался!
– Знаю. Ты сделал все, что мог.
Я стоял, прислонившись спиной к стене. Когда колени подогнулись, я сполз на пол. Персивиранс рухнул рядом, сжался в комок и отчаянно разрыдался. Я устало сидел возле него, гладил по спине и жалел, что не могу вот так же выплакать свое горе. Оно, словно черная ядовитая жижа, заполнило меня до краев и не шло наружу.
Мерин перегнулся через перегородку к Перу, вытянул шею и дохнул ему в волосы, потом лизнул. Пер погладил его:
– Со мной все будет хорошо.
Мальчик умел убедительно лгать.
Стрела мысленно потянулась ко мне.
Не сейчас, лошадка. Мне нечего тебе дать и нечем с тобой поделиться.
В ответ до меня донеслось ее недоумение. «Главное – не привязываться. Если у тебя никого нет, ты никого не подведешь. Ни Стрелу. Ни Персивиранса. Разруби привязанности сейчас, пока они не проросли глубже. Поступи, как ответственный человек», – сказал я себе.
Я заставил себя встать на ноги и сказал:
– Мне надо идти.
Мальчик кивнул, и я пошел прочь. Я ничего не ел, я давно не спал, и у меня все болело. Мне было все равно. Я вошел в замок через кухню, словно по-прежнему был безымянным псарем. Безучастно прошел в зал, где Дьютифул принимал близких гостей. Когда-то это были покои короля Шрюда. Здесь он вершил суд над подданными благородных кровей. В былые времена здесь приговаривали принцев к изгнанию, а неверных принцесс – к заточению в далеких замках. Какой приговор уготовал мне Дьютифул? Я снова удивился, зачем вернулся в Олений замок. Наверное, просто потому, что придумать что-то еще было мне не под силу. Двери, ведущие в покои, были высокие, резные, из горного дуба. Они не были заперты. Я толкнул створки и вошел.
