Диксон распорядился приготовить в честь нашего приезда великолепный обед. Фоксглоу похвалила его усердие и работу поваров, и управляющий просиял. Перекусив, я отправился к себе в спальню – смотреть в потолок, лежа в постели, которую когда-то делил с Молли. Я никогда не обращался к богам, а если бы и стал молиться, мои молитвы скорее услышал бы Эль, бессердечный бог моря, чем ласковая богиня полей Эда. Но всю ночь я каялся, обращаясь к кому-то или чему-то, возможно, к Молли, и клялся искупить свою вину, заставить врагов отплатить болью за боль, кровью за кровь. Никто, казалось, не слышал меня, но посреди ночи я почувствовал прикосновение разума Неттл.
У тебя все хорошо?
Ты же знаешь, что нет.
Знаю. Подними стены, пап. Ты поешь о своем горе, как Олух напевает без слов.
Детям в Ивовом Лесу нужен новый учитель. Самый добрый.
Ты прав. Я найду кого-нибудь.
С тобой и ребенком все в порядке?
Да. Меня не рвало уже два дня. Я снова ем с аппетитом.
Это замечательно. Что ж, спокойной ночи.
Я поднял стены и почувствовал, как мое сердце бьется о них, словно море о защитные молы разрушенного города. Той темной ночью я гадал, смогу ли когда-нибудь ощутить что-то, кроме боли и вины.
Я встал до рассвета и по старой привычке отправился на кухню. Тавия и Майлд уже вовсю трудились, им помогали девочка по имени Леа и еще одна, Каштан, которой я раньше не видел. Тавия объяснила, что Эльм, после того как выпила «вспоминательного чаю», повредилась умом. Теперь она до смерти боится мужчин, даже собственного отца и братьев. Когда она тихая, они разрешают ей сидеть у огня, чистить картошку и делать другую простую работу, но сегодня повариха предвидела, что я могу спуститься в кухню, и отослала девочку прочь. При виде взрослого мужчины она ударяется в крик. Леа расплакалась. Я не хотел больше ничего слышать об этом.
Но тут Натмег, наша старая повариха, пришла подъесть остатки вчерашнего ужина и принялась сплетничать о слугах. Пастух Лин, ко всеобщему потрясению, хотел покончить с собой, но сыновья успели вынуть его из петли. И хоть он и уверяет, что то было лишь минутное помрачение и больше он пытаться не будет, с тех пор они присматривают за ним. Ему снится в кошмарах, как он бросает трупы в горящую конюшню. А садовница по имени Слайт утонула. Одни говорят, она нарочно пошла по тонкому льду, а другие – что она малость спятила после того, что ей пришлось вынести. Многие слуги уволились, и пришлось нанять других. Натмег засыпала меня душераздирающими подробностями, а я заставлял себя сидеть и слушать, хотя больше всего мне хотелось сбежать. Я виноват. Я должен выслушать и запомнить это. И если вдруг моя собственная решимость угаснет, эти подробности разожгут ее вновь.
Тавия побледнела и не сказала ни слова, пока Натмег говорила. Леа помешивала что-то в котелке, вся красная то ли от жара над огнем, то ли от сдерживаемых чувств. Налетчики изнасиловали одного из садовников. Он пристрастился к выпивке, и с тех пор толку от него никакого.
– Порвали ему задницу в клочья, – мрачно сообщила Натмег. – Он и есть перестал, потому что гадить боялся. Зато пьет. Вот уж пьет так пьет. Городским-то не понять. Ему родной брат сказал: «Да я б скорей умер, отбиваясь, чем позволил такое над собой сделать!» Но их тут не было. Только мы и знаем, каково оно.
Она месила тесто для хлеба и вдруг с силой, которой я от нее не ждал, жахнула его о стол и повернулась ко мне. Глаза ее были полны слез.
– Мы знаем, вы заставите их за все заплатить, хозяин. Мы слышали, как вы обошлись с Элликом, а как он сидел на своей высокой лошади да смотрел на нас сверху вниз! А тот красавчик с золотыми косами, как у невесты, что насильничал девушек одну за другой, и все ему было мало! Мы слышали, вы им обоим выдали по первое число, и они того заслужили!
Голос поварихи доносился до меня будто издалека. Кто?.. Ну конечно! Пер же был там. Он видел тела. Неудивительно, что, очутившись среди своих, мальчик разговорился. А мои стражники станут все это пересказывать, добавляя от себя подробности, как это у них заведено.
– Мы вами гордимся, господин, и мы знаем, что вы и остальным отомстите. Выследите их до самого логова, выкурите оттуда и убьете одного за другим. Мальчик-то, Пер, может, и прикончил этого Эллика, но он говорит, вы перед тем заставили его за все заплатить.
Они гордятся мной. Меня затошнило.
Тавия, должно быть, заметила, как мне худо, и пришла на выручку, напомнив, что Фоксглоу надеется увидеть меня за завтраком. Я с благодарностью поспешил прочь из кухни. В вестибюле я встретил Пера – он был бледный, с красными от недосыпа глазами. Я сказал, что он будет завтракать с нами, и привел за стол, за который мы уселись в ожидании Фоксглоу. Я не стал спрашивать, чего он успел наговорить слугам. Спросил только, как поживает его мама.
Он медленно перевел дух:
– Ну, она уже не живет больше в Ивовом Лесу, господин. Как она пастуху Лину сказала, здесь ей больше нечего беречь, кроме кошмаров и слез. Она перебралась в город, к сестре. Сестра ее замужем, у них шестеро ребятишек, так что в доме тесновато, но мама говорит, это ничего. Сестра рада, что есть кому помочь, у младшенького-то колики, а моя мама терпеливая. Она зарабатывает шитьем и штопкой. Я ходил навестить ее, но она как увидела меня на пороге, так и расплакалась. И обняла меня, и сказала, что любит, а потом рано пошла спать. Тетка сказала, маме тяжело меня видеть, я ж ей напоминаю обо всех, кого она потеряла. И она никак не может простить себе, что прогнала меня с порога и не узнала тогда. – Он вдруг расправил плечи. – Если можно, господин, я хотел бы вернуться с вами в Олений замок. Я отдал свое жалованье тетке, чтоб матери передала, и она сказала, деньги очень пригодятся. Муж теткин хороший человек, но шестеро детей, да еще моя мать… Мне надо работать больше. Думаю, деньги – это лучшее, чем я могу ей помочь.
Я был внутренне с этим не согласен, но что-то в его лице убедило меня. Леа принесла нам чай и вытаращила глаза, увидев, что Персивиранс сидит со мной за столом в красивой форме стражника с моим атакующим оленем на груди. Она застенчиво улыбнулась ему, а Пер одернул мундир, и я вдруг посмотрел на него новыми глазами. Он уезжал отсюда простым мальчишкой, а вернулся юношей в услужении у принца. Юношей, который успел прикончить их заклятого врага и приехал домой с деньгами для матери.
Вскоре к нам присоединилась Фоксглоу, мрачнее тучи. Она молча подождала, пока Леа подаст ей свежезаваренный чай и расставит на столе хлеб, масло и варенье.
Когда девочка вышла, Фоксглоу сказала:
– Я и представления не имела, что тут произошло, Фитц. Неудивительно, что ты вернулся в Олений замок сам не свой. Девушка, которая прислуживает мне, раньше была горничной леди Шайн. И помогала ухаживать за твоей дочерью, как она говорит. Ох, Фитц! Я наполовину не догадывалась, что тебе выпало. Прошу, прости меня.
Я непонимающе уставился на нее. Леа принесла овсянку и снова вышла.
