Я посмотрел на ночное небо и не увидел ничего, кроме заледенелых звезд, мерцающих в темноте.
– Я не вижу никаких драконов.
– Он гнался за нами. Мы бежали, Спарк тащила меня за руку, а мы бежали по улицам. Там было полным-полно Элдерлингов, они разговаривали и смеялись, а мы пробегали прямо сквозь них. Спарк крикнула на бегу, что они не настоящие, только дракон настоящий. Но один, думаю, был все-таки настоящий. Один из Элдерлингов. Я почувствовал его стрелу. – Он умолк, тяжело дыша.
– Тебя ранили? Или Спарк?
– Не знаю. – Правой рукой он потеребил ткань блузы на плече. – Было такое чувство, будто кто-то резко дернул меня и сразу отпустил. Спарк все бежала и тащила меня за собой, и я старался не отставать. Потом она крикнула: «Камень!», и я ударил по нему ладонью. И вот мы тут. О да, мы тут… Не сердись на меня, Фитц. Пожалуйста, только не сердись на меня.
– Я не сержусь на тебя, – солгал я. – Я очень боюсь за вас обоих.
Теперь надо было сказать ему горькую правду. Я заговорил, осторожно подбирая слова.
– Шут, похоже, твоя левая рука покрыта Силой. Как у Верити, когда он вырезал своего дракона. Сейчас я помогу тебе встать и подойти к костру. Будь осторожен, не коснись этой рукой себя или меня.
Неверный свет факела играл на его блестящих пальцах. Я так никогда и не узнал точно, где Верити отыскал столько сырой магии. Мой король окунул в нее обе руки, чтобы удобнее было высекать из камня дракона. Первозданная Сила проникала в его плоть, мутила рассудок. К тому времени, когда мы нашли его, он едва смог узнать свою королеву. Кетриккен плакала, увидев его таким, но его в те дни заботила только работа над драконом.
– Да, – улыбнулся Шут, и его улыбка в свете факела выглядела блаженной и пугающей. – По крайней мере, это я сумел сделать. Вопреки всему. Я взял с собой перчатку в отчаянной надежде, что у меня получится. Она в кармане юбки.
– В левом или правом?
– В правом. – Он слабо похлопал по карману.
Мне не хотелось прикасаться к его одеждам. Кто его знает, каким образом он раздобыл сырую Силу и куда еще она попала. Воткнув в снег головню (которая уже едва тлела), я разглядел краешек белой перчатки, торчащий из кармана пышной юбки, и вытащил ее.
– Положи правую руку мне на запястье, чтобы чувствовать, что я делаю, – сказал я Шуту. – Так, вот я держу перчатку, чтобы ты мог вдеть туда руку. Ох, Шут, будь очень осторожен. Я не хочу, чтобы оно ко мне пристало.
– Если бы ты знал, каково это, ты бы захотел, – сказал он. – Оно так сладко жжет…
– Шут, прошу тебя, будь осторожен. Пожалей меня.
– Буду. Раньше-то я тебя не жалел… Раскрой края перчатки пошире, Фитц.
Я сделал, как он сказал.
– Только не коснись левой рукой перчатки снаружи. И не трогай правой рукой левую.
– Я знаю, что делаю.
Я тихо выругался, поскольку отнюдь не был в этом уверен, и тут, к моему ужасу, Шут расхохотался.
– Дай мне перчатку, – велел он. – Я сам.
И я передал ему перчатку и стал напряженно смотреть, как он вдевает в нее руку. Я очень боялся, что он либо посеребрит себе и правую руку, либо испачкает перчатку снаружи. В тусклом свете факела видно было плохо, но, кажется, он справился.
– Можешь встать и идти?
– Я надел перчатку. Тебе этого мало?
– Пожалуй, достаточно.
Обхватив его вокруг талии, я помог ему встать. Шут оказался неожиданно тяжелым, и я понял, как много весят все его многочисленные юбки и подбитый мехом плащ.
– Сюда. Мы развели костер.
– Да. Я чувствую его.
Он нетвердо держался на ногах, но идти худо-бедно мог.
– Чувствуешь? Ты хочешь сказать, что различаешь его?
– Не только. Думаю, это драконье чутье. Я ощущаю запах костра, его свет и что-то еще. Нечто, что я не могу описать. Дело не в глазах, Фитц, но я улавливаю тепло. Тепло твоего тела и жар костра. Я знаю, что Лант стоит слева от костра, а Пер сидит на корточках возле Спарк. С ней все хорошо?
– Давай узнаем, – отозвался я, спрятав поглубже свои опасения.
У меня был Дар, так что я хорошо понимал, что значит обладать чувствами, недоступными другим. Если Шут утверждает, что чувствует тепло, почему я не должен ему верить? Я, например, знаю, что с дальнего края бывшей рыночной площади за нами наблюдает притаившаяся в темноте лисица. Это сообщил мне Дар. Не стоит оспаривать «драконье чувство» Шута.
Когда я подвел его к костру, сердце мое упало. Спарк лежала на снегу и тихонько жалобно попискивала, словно котенок, потерявший маму. Она безостановочно скребла пальцами и сучила ногами. Пер сидел на корточках рядом, и на его лице сменяли друг друга противоречивые чувства, словно тени в пляшущем свете костра: страх, сочувствие, неловкость, растерянность…
Я сказал, обращаясь к Шуту:
– Вот тут лежит бревно, присядь. Позади тебя. Чуть дальше.
Как я ни старался быть осторожным, Шут опустился на бревно довольно резко. И когда он тщательно подобрал свои разметавшиеся юбки, я внутренне напрягся. Перчатка на его левой руке была женская, и жест, которым он поправил сбившийся капюшон, тоже был женским. Я заметил, как Лант наморщил верхнюю губу, словно кот, унюхавший тухлятину. Как же он меня раздражает…
– Спарк. Как она? – спросил я Пера.
Он передернулся при звуке ее имени:
– Не знаю.
Я присел рядом с девушкой на корточки и заговорил, чтобы Шут понял, что происходит.
– Она не лишилась чувств. Ее глаза открыты, она издает звуки, но во взгляде нет осмысленности. – Я посмотрел на мальчишку. – Можно попросить у тебя плащ-бабочку? Надо как можно лучше согреть ее.
Он без колебаний встал, сбросил плащ и протянул его мне. Я снял один из своих и передал ему. Пер с благодарностью закутался в него. Я подоткнул край плаща Элдерлингов под лежащую Спарк, укрыл ее и завернул в плащ целиком, так что открытым осталось только лицо. Она оказалась словно в ярко раскрашенном коконе. Ее попискивание сделалось тише и перешло в пение без слов. Она продолжала извиваться, но уже не так отчаянно.
– Расскажи мне все, – велел я Шуту.
Он потуже завернулся в плащ. Даже на морозе я чувствовал исходящий от его одежды затхлый запах. Это был плотный шерстяной, с меховой оторочкой плащ из гардероба леди Тайм. Такие же плотные шерстяные юбки доходили до края голенищ его сапог. Сапоги Шута были кожаные, пошитые скорее для прогулок по городу, чем для походов по зимнему лесу.
Он зачесал назад короткие светлые волосы и тихонько вздохнул:
– Ты бросил меня. Ты предупреждал меня, что так будет, и по твоему тону я понял, что ты настроен серьезно. Поэтому я немедленно приступил к собственным приготовлениям. Не то чтобы мне это нравилось, Фитц, но ты не оставил мне выбора. Мне удалось убедить Спарк, что мое место – рядом с тобой, и в этом предприятии оно действительно так. Поскольку леди Розмари прогнала ее, чтобы единолично хозяйничать в Оленьем замке, мне не составило труда склонить Спарк на свою сторону. Я подбил ее совершить налет на старые комнаты Чейда. Она же добыла для меня драконьей крови.
