– Ты скрипишь зубами, – тихо заметил Шут.
– Я подвел своих самых близких людей.
– Скажи лучше, что ты судишь себя строже, чем кто-либо когда-либо судил себя.
Мы подошли к палатке.
– Пригни голову, – посоветовал я Шуту, прежде чем ввести его внутрь.
– Давай я сначала сниму лишнее.
Я забрал у него шерстяной, отороченный мехом плащ и толстый стеганый жилет, потом он развязал пояс и уронил на снег несколько плотных юбок, оставшись в шерстяных штанах и сапогах.
Я подобрал все это – охапка получилась немалая.
– Насколько то, что мы считаем фигурой женщины, на самом деле иллюзия, созданная нарядами? – задумался я, едва не сгибаясь под тяжестью ноши.
– В большей мере, чем ты думаешь, – ответил Шут.
Мы забрались в палатку Элдерлингов, уже согретую теплом жаровни. Пер сделал для Спарк постель из еловых лап. Сам он сидел, скрестив ноги у огня, и вид имел одновременно встревоженный и обиженный.
– Подожди, – сказал я Шуту и завернул его женский наряд в плащ, чтобы получился мягкий тюфяк. – Держи.
Он с благодарностью сел и протянул к огню руки – одну в перчатке, другую без.
– Так намного лучше, – сказал Шут.
Вошел Лант с котелком каши. Он положил понемногу каждому, даже Спарк. Овсянка у него не так уж и пригорела. Лант постепенно учится. Он раздал также по куску хлеба и сыра, и я рассудил, что он прав: сытный ужин нам не помешает.
– Завтра я попробую добыть мяса, – сказал я.
– Завтра надо идти дальше, – возразил Шут.
– Только если тебе вовсе не дорога жизнь Спарк. Я не допущу, чтобы эту девочку вели сквозь камни еще по меньшей мере три дня, и даже потом это будет для нее опасно. Если у меня получится поговорить сегодня посредством Силы с теми, кто остался в Оленьем замке, я попрошу Неттл прислать сюда кого-нибудь, чтобы вас всех проводили обратно.
– Вот уж нет, – с милой улыбкой заявил Шут после затянувшегося молчания.
Спарк повернула к нам голову и вдруг заговорила:
– Драконица? Красная драконица?
– Ее тут нет, – успокоил ее Шут. – Когда вернемся в Кельсингру, я позабочусь, чтобы мы первым делом встретились с королевой Малтой. Она нам друг, Спарк. Если бы мы сразу поговорили с ней, на нас бы не напали.
– А мне кажется, самое время поговорить об этом нападении, – вмешался я. – Почему вы так спешно направились в Кельсингру, почему на вас напали и как ты умудрился покрыть Силой всю руку?
Шут издал тихий горловой звук. Я догадался, что пройдоха измышляет, как бы половчее обойти правду.
Он прокашлялся и заговорил:
– Как ты знаешь, я много лет дружен с королевой Малтой и драконицей Тинтальей, так что решил…
– Ты дружишь с драконом и королевой? – перебил совершенно ошалевший Пер.
– Это и для меня новость, парень, – утешил я его. – Хотя я годами об этом подозревал. Но нет, Шут, мы не станем отвлекаться на то, как ты завел эту дружбу. Оставим ее пока, но сохраним за собой право потребовать рассказа об этом позже. Продолжай.
Шут пересел поближе к Спарк и попытался нашарить ее ладонь. Она заворочалась, и я помог ей высвободить руку из-под бабочкового плаща.
– Может, выпьешь чаю? – предложил я. – Или поешь?
Она посмотрела на меня. Взгляд девушки все еще был направлен куда-то в пустоту, но она кивнула. Я осторожно потянулся к ней усиком Силы, готовый отпрянуть, если почувствую притяжение бушующего в ней вихря путеводных камней. Но ничего не ощутил. Похоже, магия потрепала ее, но не растворила. Может, она еще поправится…
Шут набрал побольше воздуха и начал рассказ:
– Так вот, там была ночь, но мне темный и безлюдный город виделся совсем другим. Мне казалось, я иду по широким и празднично освещенным улицам. Правда, иногда я спотыкался о выпавшие из стен камни, которых не было в видении, навеянном городом, а один раз нам пришлось искать другой путь, когда мы уперлись в завал поперек улицы.
– Но ты знал, куда идти, – сказал я, когда он остановился перевести дыхание. – Ты раньше бывал в Кельсингре, Шут?
Шут замялся:
– Нет… Сам я там не был. Но у меня теперь есть драконье чувство, Фитц. И оно дарит мне сны. Сны, больше похожие на воспоминания.
Он сдвинул брови, и я внезапно осознал, как сильно он изменился. Его кожа теперь напоминала нежную кожу на брюшке ящерицы. Его глаза мерцали золотом и тревогой в свете жаровни.
– Я многое помню. Полет над океаном. Мускусный запах лося, который понял, что ему не сбежать, и приготовился к драке. Вкус свежей крови на языке. Драконы созданы из голода и жажды, таких жгучих, что человеку и не представить. Вам, остальным, не понять, о чем я говорю, но ты, Фитц, поймешь. Мне снился колодец Силы. Серебряная Сила наполняла его до краев и переливалась наружу. Мне снилось, как она всплывает в реке, словно серебряная лента, после землетрясения. Но чаще всего мне снится, как я пью. Я погружаю морду в Силу почти по самые глаза и пью ее большими глотками. – Он коротко потянул носом, словно один разговор об этом пробудил в нем голод. – И я помнил, где я некогда пил ее. Из колодца в Кельсингре. Туда я и направился.
Он по-прежнему держал Спарк за руку, но теперь повернулся ко мне:
– Вот как я понял, что в крови драконов течет Сила. Все драконы жаждут ее всем своим существом. И вот как я догадался, что драконья кровь поможет мне пройти сквозь камни.
Котелок с талой водой наконец забулькал, закипая. Персивиранс заварил чай и налил каждому по кружке. Разговор на время утих – мы были заняты тем, что помогали Спарк сидеть прямо, держать дымящуюся кружку и потихоньку пить. Я с облегчением убедился, что она приходит в себя. Я все не мог придумать, как с ней быть. Я же собирался дальше направиться в Кельсингру… Хотя, возможно, после визита Шута весь город гудит, как растревоженный улей. Спарк сидела, держа уже вторую кружку с горячим чаем двумя руками.
– Первым делом я хотел разыскать Малту, – продолжил Шут. – Поприветствовать и заручиться ее помощью. Еще я надеялся, что застану Тинталью, что она вспомнит мои заслуги перед драконьим племенем и выкажет расположение. Слишком смелые надежды, конечно. Для драконов мы все равно что мошкара. Все на одно лицо, и деяния наши значения не имеют. И все же я собирался найти их, Фитц, и я действительно верил, что иду к этой цели, когда мы шли по улицам Кельсингры. Но потом мы очутились в той части города, где было темно. Никого и ничего. Воспоминания Элдерлингов больше не освещали мне путь. Однако я знал, куда идти. Я чуял его запах, Фитц. Я ощущал его в глотке, при каждом вдохе. И я уже не мог думать ни о чем ином, кроме этого колодца, полного Силы. Как она укрепит и насытит меня.
Его глаза… Это просто отсветы костерка или золото в его зрачках кружится и течет? Я уставился на него, не находя слов.
