– Это было исцеление Силой. Но произошло оно скорее само, чем по моей воле. А теперь мне нужно присесть.
– Конечно, – кивнула Янтарь, а Лант быстренько пододвинул один из пустовавших до этого стульев.
– Похоже, вам не помешает выпить, – услышал я голос Рэйна.
Он взял мой бокал, налил туда щедрую порцию бренди и поставил передо мной. Я даже сумел поблагодарить. Я чувствовал себя так, будто упал в быструю и глубокую реку, течение подхватило меня, долго крутило и вертело, а потом выбросило на берег. И этот поток никуда не исчез, он был здесь, невыносимо близко, он струился сквозь меня, доставляя беспредельное наслаждение. «Помоги мне вернуться!» – сказал когда-то Верити. А рядом со мной теперь не было никого, кто мог бы меня увести. Да я и не очень-то хотел, чтобы кто-то помогал мне, не хотел уходить. Поток силы, бурлящий мощью и наслаждением, манил меня. Почему я должен отвергать его? Я отгородился от него стеной, но это было все равно что пытаться перегородить реку земляной запрудой. Так ли уж я хочу прятаться от этой реки?
За спиной у меня стояла Янтарь. Ее руки легли мне на плечи и удержали меня. Я перевел дыхание, и мои стены устояли. Я отверг искушение.
Вернулась Малта с тарелкой плоского желтого печенья. За ней двое слуг несли жареную птицу и гору оранжевых кореньев, которые мы ели на ужин. При виде еды мальчик разулыбался, и его отец расхохотался, глядя, как Фрон кинулся к столу. Не медля ни секунды, он впился зубами в печенье, такое хрустящее, что можно зубы сломать, и принялся грызть его с нескрываемым удовольствием. Слуга с улыбкой положил ему на тарелку толстый кусок мяса и горку овощей.
Мальчик заговорил с полным ртом, повернувшись ко мне:
– Я не мог так есть уже больше года. Глотка сделалась совсем узкой, когда я глотал, ее прямо огнем жгло. Суп… Я мог проглотить только жидкий суп. И больше ничего.
– У тебя были… Это, вообще-то, нормально – для дракона. Они росли, как будто… – Мне было неловко говорить об этом. Я уже видел раньше то, что причиняло ему такие неудобства. В распахнутой пасти зеленого дракона. – Пазухи, – выдавил я. – Где вырабатывается яд, наверное. Они росли у тебя в горле.
– Что вы сделали? И каким образом? – Малта смотрела на меня с изумлением. С изумлением на грани страха.
Янтарь ответила за меня:
– Принц Фитц Чивэл обладает магией Видящих. Магией, талант к которой передается по наследству в королевской семье. Он умеет исцелять.
– Иногда, – поспешно добавил я. – Очень редко.
Я взял бокал с бренди. Рука уже почти не дрожала, и я смог поднять его и сделать небольшой глоток.
– Пожалуй, давайте-ка все устроимся поудобнее, – медленно проговорил Рэйн. – Мне бы хотелось услышать рассказ леди Янтарь, узнать, зачем вы пришли. И каким путем.
Янтарь незаметно стиснула мои плечи, призывая помалкивать. Точно так же делала Молли, когда опасалась, что я предложу слишком высокую цену на рынке.
– Я с превеликим удовольствием расскажу вам все, – сказала Янтарь, и я почел за благо предоставить это ей.
К моему облегчению, она убрала руки с моих плеч, и мы снова расселись вокруг стола. Лант вернулся на свое место и остался на удивление молчаливым.
Шут заговорил. Это была история женщины, твердо стоящей на земле и знающей свою выгоду. Вначале она сообщила, что мы с ней старые друзья.
– Я догадалась, – сказала Малта. – С первого взгляда на принца Фитца Чивэла у меня возникло чувство, будто я его уже где-то видела. – И она улыбнулась мне, словно в ее словах была скрыта понятная только нам двоим шутка.
Я ничего не понял, но улыбнулся в ответ.
Янтарь вела рассказ, танцуя вокруг правды. По ее словам, она вернулась в Баккип и стала жить на широкую ногу на деньги, которые переправляла ей Йек. Пожалуй, на слишком широкую. Бренди лился рекой – тут она отпила бренди из Песчаных пределов, – и ни карты, ни кости, ни кегли не благоволили ей. Спустив на ветер все состояние, Янтарь решила вернуться на родину, чтобы повидать родных и друзей. Но там ее поджидали давние враги. Они захватили дом ее предков и взяли в плен семью. Они пленили и пытали ее. Ослепление – не самое страшное из того, что с ней сделали. Потом она смогла бежать. Она бежала к тому, кто отомстит за нее и поможет освободить тех, кто остался в плену. К Фитцу Чивэлу Видящему, столь же сведущему в науке убивать, как и в искусстве исцелять.
История заворожила всех, даже Ланта. Я запоздало догадался, что он до сих пор мало что знал о Шуте и потому ловил каждое слово этой перекроенной на новый лад правды. Фрон таращился на меня с юношеским восхищением. Рэйн слушал, поставив локоть на стол, опираясь подбородком на ладонь и прикрыв пальцами рот. Я не догадывался, о чем он думает, но Малта кивала словам Янтарь и без возражений принимала все, что та говорила обо мне. Я старался не выдать своих чувств, однако в душе отчаянно желал, чтобы Янтарь расхваливала меня не столь вычурным образом.
Поэтому, когда Шут прервался, чтобы снова отпить бренди, слова Малты застали меня врасплох:
– Есть и другие дети, – сказала она, глядя мне в глаза. – Их немного. В Кельсингре редко рождаются дети и еще реже остаются в живых. Если бы вы сумели помочь им так, как помогли Фрону, мы бы почти все на свете…
– Малта, он же гость… – с упреком перебил ее муж, но Малта продолжала, не дав ему договорить:
– Эти дети мучаются день за днем, а с ними страдают их родители. Разве я могу не попросить о помощи?
– Понимаю, – быстро сказал я, опередив Шута. – Но не могу ничего обещать. То, что Янтарь назвала исцелением, на самом деле… я как бы подправляю что-то, чтобы встало на место, чтобы работало, как нужно. Может быть, это не навсегда. Может быть, я не смогу помочь другим детям.
– Мы хотели бы… – начала Янтарь.
Но я грубо перебил ее:
– Нам ничего не нужно в обмен на помощь детям. Детские жизни – не предмет для торга.
– Мы хотели бы, – невозмутимо продолжала Янтарь, – отложить переговоры о сделках и наших потребностях до тех пор, пока Фитц Чивэл не сделает все, что сумеет, чтобы помочь детям. – Она повернула голову и обратила на меня невидящий взгляд. – Тут и говорить не о чем.
Однако этими словами она напомнила Малте и Рэйну, что мы можем и передумать. Я, как мог, старался смотреть, а не таращиться на Малту. Она медленно кивнула и переглянулась с мужем. Смысл этого обмена взглядами остался для меня загадкой. Фрон все еще ел.
Я рассеянно предупредил его:
– Не налегай. Дай телу время привыкнуть, что ты теперь будешь есть больше.
Он остановился, не донеся вилку до рта.
– Я так давно не ел досыта, – объяснил он.
Я кивнул:
– Но как бы ты ни изголодался, твой желудок сразу многого не выдержит.
– Это правда. Поверь, я знаю, о чем говорю, – печально добавила Янтарь.
