– Мы в самом сердце города Элдерлингов. Дома здесь пропитаны Силой и воспоминаниями. Неудивительно, что тебе приснилось такое.
– Это был такой хороший сон…
Шут встал и медленно, ощупью двинулся ко мне.
– Постой, сейчас я сам подойду к тебе. – Я встал рядом с ним, взял его руку и положил на свое предплечье. – Прости, что вчера так быстро уснул, предоставив тебе самому заботиться о себе.
– Ничего, я справился.
– Я не хотел бросать тебя.
И все-таки это было так приятно… Думать только о себе, волноваться только о том, что нужно мне, а не кому-то еще. Как не по-дружески и самовлюбленно, мысленно упрекнул я себя и проводил Шута к кувшину для умывания.
– Не извиняйся. «Сладкие грезы» подействовали на тебя именно так, как я и ожидал.
Его мешок валялся на боку, наряды Янтарь рассыпались по полу.
– Мне заново уложить твои вещи? – спросил я.
Шут выпрямился после умывания одной рукой, нашарил полотенце и вытер лицо.
– Благая Эда, нет! Я скажу Спарк, чтобы занялась этим. Фитц, ты никогда не относился с почтением к материям и кружевам. Я ни за что не доверю тебе одежду.
Вытянув руки перед собой, он подошел ко мне и опустился на корточки рядом с вещами. Наряд он выбирал на ощупь, легко различая ткани.
Один раз он засомневался, поднял юбку и спросил меня:
– Она синяя? Или бирюзовая?
– Синяя, – ответил я, и Шут отложил ее в сторону. – Есть хочешь? Мне позвонить, чтобы принесли завтрак?
– Да, пожалуйста, – отозвался он, вытаскивая из груды вещей белую блузку.
Должно быть, Шут слышал мои шаги, потому что, когда я ступил на порог, он попросил:
– Ты не мог бы закрыть дверь?
Я закрыл, оставив его в спальне наедине с собой, и стал осматривать гостиную. Тяжелая мебель из темного дерева, похоже, была сделана в Удачном. Вокруг двери была нарисована оплетенная лозой шпалера, на ней я отыскал цветок. Он чуть выступал из стены. Когда я коснулся его, розовые лепестки мгновенно налились алым и вновь побледнели. Я отступил на шаг. Никаких звуков я не услышал, никакой колокольчик вдалеке не зазвонил. Я подошел к окну, выглянул наружу и изумился – сад внизу утопал в цветах. Там бил фонтан, птица в клетке прыгала с жердочки на жердочку. Цветы подставляли лепестки солнцу. Но стоило мне шагнуть в сторону и взглянуть на сад под другим углом, как стало ясно, что никакое это не окно. Хотя птичка скакала, а головки цветов колыхались от легкого ветерка, это было всего лишь изображение. Еще одно чудо Элдерлингов.
Я постучал в спальню:
– Я позвонил, чтобы принесли поесть.
– Можешь войти, – отозвался голос Янтарь.
Когда я вошел, она сидела перед зеркалом, которого не могла видеть, и водила щеткой по волосам, а потом касалась их руками. Словно почувствовав мой взгляд, она спросила:
– Тебя это беспокоит?
Я не стал переспрашивать, о чем она.
– Как ни странно, нет. Ты – это ты. Шут, лорд Голден, Янтарь и Любимый. Ты – это ты, и мы знаем друг друга так хорошо, как только могут двое знать друг друга.
– Любимый, – проговорила она, печально улыбнувшись. Я так и не понял, то ли это Янтарь повторила за мной, то ли Шут назвал меня собственным именем.
Янтарь опустила руки на столешницу, накрыв обнаженную кисть рукой в перчатке.
– Были времена, – начала она, – когда при виде такого перевоплощения тебя бы покоробило.
– Были, – согласился я. – Но теперь другие времена.
Она улыбнулась моим словам. И кивнула. Повернула голову, словно чтобы взглянуть на меня.
– Тебе… тебе понравилось быть тем Фитцем, каким ты был вчера вечером? Человеком, который заботится только о себе?
Я ответил не сразу. Конечно, можно было списать все на чай или сказать, что я не помню. Но я помнил. Возможно, дело и правда было в чае, но Шут прав. Я просто выбросил из головы все и всех и стал думать только о себе. И внезапно это стало моей заветной мечтой. Забыть о долге перед семьей, об обязанностях перед троном Видящих. Делать только то, что хочется, и тогда, когда хочется, вот о чем я мечтал. Прошлой ночью я попробовал эту роскошь. Понятия не имею, как Шут справился один, как он передвигался по незнакомой комнате, как вымылся и нашел одежду для сна. Я бросил его, предоставив самому заботиться о себе, хоть это было ему и не под силу.
– Не думаю, что этот Фитц понравился тебе, – со стыдом пробормотал я.
– Напротив. Иначе зачем, по-твоему, я уговаривал тебя выпить снадобье? – Он медленно вытянул руку в мою сторону. – Фитц… Ты не мог бы подойти?
Я встал перед ним:
– Я здесь.
Его рука в перчатке коснулась моего живота, потом нашла пальцы. Он взял меня за руку. Вздохнул.
– Я ненавижу то, что сделал с тобой. То, во что я превратил твою жизнь. Я завишу от тебя теперь еще сильнее, чем прежде, хотя я никогда ничего не мог без своего Изменяющего. Мне стыдно, когда я думаю о том, сколько опасностей навлек я на тебя, сколько боли и потерь ты из-за меня перенес. Мне больно при мысли о том, что ты всегда заботишься обо мне и моих нуждах.
– Потерь? – Я совершенно растерялся.
– Если бы не я, ты бы не потерял Молли на долгие годы.
– Да. Я бы просто умер.
Он хрипло рассмеялся:
– Верно. Но вопреки всему, я полюбил тебя едва ли не с самой первой встречи. У тебя было такое лицо, когда Шрюд приколол ту булавку к твоему воротнику… Ты отдал ему свое сердце, а я давно отдал свое и на миг ощутил чистейшую ревность. Я хотел, чтобы ты был моим. Не просто моим Изменяющим. Моим другом.
– Но мы и стали друзьями.
– И даже больше, чем друзьями. Вот до чего Слуги не могли докопаться, пока я не выдал тебя. Но и тогда я не осознавал весь смысл нашей близости. Что благодаря ей на свет появится дитя, которое будет столь же мое, сколь твое и Молли. Дарованное нам дитя. Потому что я использовал тебя так безжалостно… Дитя, украденное, потому что я предал тебя.
– Шут! Перестань. Ты сполна расплатился со мной за все, что я дал тебе.
Мне было неловко и страшно видеть самоуничижение и вину на его лице.
– Не совсем, Фитц. Не совсем.
– Ты спас мне жизнь. И не раз.
– Но обычно именно из-за меня она и оказывалась в опасности, Фитц. Если ты спасаешь жеребенка, потому что хочешь, чтобы он вырос в твоего боевого коня, в твоем поступке кроется изрядная доля корысти.
В дверь постучали. Шут выпустил мою руку. Я остался стоять рядом, не шевелясь.
Он тихо сказал:
– Прошлой ночью ты на время сбросил груз ответственности. Одну-единственную ночь ты провел, забыв о своем горе. Одну-единственную ночь я позволил тебе думать только о себе. Одну-единственную ночь ты прожил так, как большинство людей живут все время. Короткая передышка. – Он похлопал меня по груди. – Лучше иди посмотри, кто там пришел.
