– Нортель, я понимаю, что ты чувствуешь… – начал было генерал.
– Нет, Рапскаль, не понимаешь. У тебя нет детей. У тебя нет ребенка, который медленно умирает. Ты не можешь понять и никогда не поймешь. Ты вообще напрасно пришел сюда, разодетый, как воин. И Кейз с Бокстером тоже. Вам лучше уйти.
– Эй! – Один из стражников Рапскаля, по-видимому, оскорбился. Его глаза цвета меди блеснули, оранжевая и бронзовая чешуя полыхнула цветом. – У меня есть ребенок! Я понимаю.
Нортель круто развернулся к нему:
– Нет, Кейз, и ты не понимаешь. Скрим души не чает в твоей малышке. Дня не проходит, чтобы я не видел, как твоя дочь карабкается по его хвосту или сидит на его лапе. С тех пор, как она родилась, он покидал вас от силы на неделю. А мой Тиндер улетел, когда Мод еще была беременна. Он даже не видел Реллика, не говоря уже о том, чтобы придавать ему форму. И мы больше не можем ждать, пока мой дракон вернется и исправит моего сына.
– Обычно в присутствии королей люди ведут себя иначе, – еле слышно заметила Янтарь.
Но она не могла видеть того, что видел я. Нортель решительно подошел ко мне, ребенок болтался в его руках, как сломанная кукла. Мальчик отупело таращился в пустоту, безразличный к собственной судьбе. Мод шла за ними, прижимая руки ко рту.
– Пожалуйста, господин, если ты можешь помочь моему сыну – помоги, – сказал Нортель. – Помоги ему прямо сейчас. Прошу тебя. – И он вручил ребенка мне.
Голова и конечности мальчика безвольно свисали, и я машинально подхватил ладонью его затылок, чтобы поддержать.
Я вопросительно взглянул на Рэйна, но увидел, что Малта кивает, как болванчик, сжимая руки в умоляющем жесте.
– Я не могу ничего обещать…
– Я этого и не прошу. Сделай, что сможешь, ведь он слабеет с каждым днем. Помоги моему мальчику, и я отблагодарю тебя всем, что в моих силах.
– Жизнь и здоровье детей – не предмет торга, – отчетливо и громко произнесла Янтарь. – Если принц Фитц Чивэл Видящий может помочь, он поможет. Однако исцеление может не пройти бесследно для ребенка. Его тело будет само исцелять себя. Принц лишь направит его усилия. За сами усилия, возможно, придется платить. Я знаю это по собственному опыту.
Родители мальчика не колебались.
– Прошу тебя, помоги ему! – взмолился Нортель.
Я оглядел тесно сбившихся Элдерлингов. У некоторых на руках были дети. Я боялся представить, что нас ждет, если я потерплю неудачу. Я положил руку на тельце ребенка, которого вручил мне его отец.
И опустил свои стены.
Сила поглотила меня, словно я шагнул навстречу сокрушительной волне. Она наполнила меня до краев, перелилась и создала связь между мной и ребенком. Я мгновенно понял все про этого мальчика, про этого маленького Элдерлинга. Я увидел, каким он должен был вырасти и что нужно, чтобы его тело само исправило свои пороки. Переполняющая меня Сила потекла сквозь него. И тогда соблазнительная притягательность Силы, об опасности которой предостерегают каждого мага в самом начале обучения, проявила себя во всей красе. Мы ныряли в Силу, мы плыли на ее волнах. Тело мальчика само высвобождало то, что было зажато, ослабляло то, что было напряжено. Цель и средства идеально соответствовали друг другу. Я направлял мощь Силы, словно копировал драгоценный манускрипт. Безупречен… Он будет безупречен. Мальчик улыбнулся мне, и я улыбнулся в ответ. Я погружался взглядом в него и видел, какое чудесное создание это дитя.
– Я… я чувствую, что он исцелился! – произнес кто-то далеко-далеко и забрал у меня прекрасное творение, которое я починил.
Я открыл глаза. Меня шатало. Нортель держал сына на руках. Мальчик выглядел слабым, но улыбался. Он нормально держал головку, он протянул тонкую ручонку, дотронулся до чешуйчатой щеки отца и рассмеялся. Мод вскрикнула и обняла их обоих. Все трое застыли в объятии, как столпы, улыбаясь сквозь слезы.
– Фитц? – спросил чей-то голос рядом.
Кто-то тряс меня за руку. Янтарь. Я повернулся к ней, улыбаясь и не понимая, что ей нужно.
– Жаль, что ты этого не видела, – тихо сказал я.
– Я чувствовала, – отозвалась она. – Сомневаюсь, если хоть кто-то здесь этого не чувствовал. Весь дворец гудел от магии. Фитц, зря мы это затеяли. Тебе нельзя продолжать. Это опасно.
– Да, опасно. Но гораздо важнее, что это правильно. Это очень правильно…
– Фитц, послушай меня…
– Пожалуйста! Ее ножки… С ними что-то пошло не так около года назад. Прежде она бегала и играла, а теперь едва ходит.
Я тряхнул головой и отвернулся от Янтарь.
Передо мной стояла горбатая женщина-Элдерлинг. Нет, это не горб, замотанный в ткань, как я сперва подумал! Это крылья, сложенные синие крылья у нее за спиной. Их сгибы торчали высоко, до уровня ушей, а кончики волочились по полу. Тяжело привалившись к матери, стояла девочка лет семи, с другой стороны ее поддерживал отец-Элдерлинг. Его чешуя была зеленой, чешуя матери – синей, и оба цвета сплелись в покровах девочки.
– Это наша дочь, – сказал отец. – Но уже много месяцев ни одна из наших дракониц не признает ее своей. Или вдруг обе заявляют права на нее и начинают ссориться, словно из-за игрушки, препираются по поводу того, какой ей быть, и одна переделывает то, что изменила в ней другая. На зиму наши драконицы улетели в теплые края. С тех пор дочери все хуже и хуже.
– Татс, Тимара, стоит ли просить принца вмешаться? – спросила Малта. – А если Синтара и Фенте разозлятся, когда вернутся и увидят, что произошло?
– Когда они вернутся, я и буду об этом думать, – отрезала Тимара. – А до тех пор Филлия не должна расплачиваться за их небрежение. Принц Шести Герцогств, ты можешь помочь ей?
Я оглядел девочку. Да уж, следы противоречий в ней были налицо. Одно ухо – с кисточкой, другое – заостренное. Несоответствие раздражало, как лязганье надтреснутого колокола. Я постарался вспомнить об осторожности.
– Не знаю. Но если я попытаюсь, мне, возможно, придется призвать внутренние силы ее тела. Она сама будет исцелять себя, я буду лишь направлять ее, однако предоставить то, в чем нуждается ее тело, не смогу.
– Я не понимаю, – сказал Татс.
Я указал на стопы девочки:
– Сами видите, ее ножки пытаются превратиться в драконьи лапы. Чтобы исправить их, надо убрать лишние кости и добавить мускулов. Я не могу там отрезать, тут прирастить. Это придется делать ее телу.
Элдерлинги в толпе зашептались, обсуждая мои слова.
Отец в зеленой чешуе опустился на колени перед дочерью, чтобы заглянуть ей в лицо:
– Решать тебе, Филлия. Ты этого хочешь?
Она посмотрела на меня с испугом и надеждой:
– Я хочу снова бегать и чтобы не было больно. А когда я улыбаюсь, кожа на лице так натягивается, что кажется, губы вот-вот треснут. – Она коснулась своей покрытой чешуей головы. – Я хочу, чтобы у меня росли волосы и голова не так мерзла! – Девочка протянула ко мне руки. Ногти были голубыми и заостренными, как когти. – Прошу тебя.
