Книга Я спасу тебя от бури, страница 64. Автор книги Чарльз Мартин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Я спасу тебя от бури»

Cтраница 64

* * *

Дорогой Бог,

прошло лишь пять минут после того, как я сказала, что сегодня больше не буду писать тебе, но я просто хочу сказать, что мне очень жаль. Я перечитала все, что написала раньше, и… это было неуважительно по отношению к тебе. Я подсмотрела нужное слово в словаре. Я бы стерла написанное или вырвала листки из дневника, но когда мы начинали, я обещала тебе, что не буду убирать ничего, что напишу здесь. Поэтому я прошу прощения. Может быть, ты не будешь держать зла и больше не позволишь, чтобы с нами или с Ковбоем случилось что-то плохое. Или с Броди. Если ты позволишь, чтобы это случилось с Ковбоем или с его лошадьми, только потому, что я что-то неправильно сказала, то… мне правда жаль. Теперь я буду стараться думать о хорошем.

Новый словарь, который мне подарил Ковбой, действительно замечательный. Там легко искать слова, и там очень много новых слов, которые я еще не понимаю. Мама говорит, что я пополняю свой словарный запас. Что теперь я знаю даже больше слов, чем она сама. Думаю, она права, потому что иногда я говорю разные вещи, а она смотрит на меня как на сумасшедшую. Тогда я все объясняю, и она кивает или качает головой.

Да, чуть не забыла. Ковбой сказал, что у его жены был ребеночек еще до Броди, но он умер, прежде чем появился на свет. По его словам, это была девочка, но он не вполне уверен. Как бы то ни было, ты можешь сказать ей: «Привет!» – и дать ей понять, что он иногда думает о ней.

Мне нравится, когда Ковбой разговаривает со мной. У него очень добрый голос, и он как будто никогда не лжет. Когда он говорит о своей жене, его голос меняется. Ее зовут Энди. Она была его супругой, но она не умерла. Мама говорит, что они разведены, но, судя по его словам, это не совсем так. Я слышала, как другие говорят о людях, с которыми они развелись, и он не похож на них. Он не сердится на Энди и не обзывает ее по-всякому.

Я попыталась описать Ковбоя так, чтобы тебе было понятно. Теперь ты знаешь, что он хороший человек, поэтому его нужно оберегать от плохих людей. Ковбой – это… знаешь, когда я думаю о тебе, то на ум почему-то приходит этот человек. Надеюсь, ты не возражаешь. Я просто говорю, что знаю. Еще я думаю, что ты хорошо потрудился, когда создавал его.

* * *

Дорогой Бог,

мама прилегла вздремнуть, хотя ей было не по себе. Я знаю, потому что наблюдала за ней. Она даже немного поплакала во сне. Она даже не догадывалась, что я ее слышу, поэтому я просто гладила ей спину, пока она не успокоилась и не перестала плакать. Она даже не проснулась.

Теперь мама снова расхаживает по комнате. Она выпила еще восемь чашек кофе. Она то и дело подходит к окну и выглядывает на улицу, постукивает пальцами по зубам и разговаривает сама с собой. Она даже не знает, что выплевывает кусочки кожи с пальцев, которые прилипают к стеклу, но она их не видит, потому что смотрит на улицу. Думаю, она волнуется насчет Ковбоя.

Надеюсь, ты не расстроился, когда я сказала, что Ковбой кажется мне похожим на тебя. Это тебя не смущает? Да, и еще одно: я солгала. Я сказала маме, что у меня болит живот, поэтому мне лучше не ходить в школу, и она разрешила. Но он не болит больше чем обычно. Это другая боль. Это такая боль, когда ты чувствуешь, как больно другим людям, и от этого тебе тоже становится больно. Так что я не совсем врала, когда сказала это.

Я только что позвонила Броди и спросила, как он себя чувствует, но телефон звонил и звонил, и когда я уже собиралась повесить трубку, Броди ответил мне. Он говорил очень тихо, как будто недавно плакал. Я сказала, что надеюсь, ему стало лучше, и что мне очень жаль мистера Б. Он больше не мог говорить, поэтому повесил трубку.

Мама только что прибежала сюда и очень быстро оделась. Она сказала, что собирается в магазин, и велела мне оставаться дома, но это была неправда, потому что она побежала по улице в другую сторону. Она остановилась у колокольни и пошла туда.

Иногда мне кажется, что этот мир – сплошная юдоль скорби.

Глава 37

Я не стал будить Броди, чтобы он пошел в школу. Решил, что ему нужно отдохнуть. До десяти утра я сидел и пил кофе. Дампс кивнул мне, когда я вышел из комнаты.

– Я присмотрю за ним, – сказал он. Когда я направился к выходу, то услышал его ворчание: – Я должен был заметить ту дырку в земле. Нужно было засыпать ее.

Я вернулся, поцеловал его в макушку и уехал в город.

Остановившись у здания суда, я прошел по улице до колокольни. Квартира Энди (или Сэм?) находилась в двух кварталах оттуда. Я не стал заглядывать туда, потому что не был настроен разговаривать. Я обошел вокруг башни, воспользовался одним ключом, чтобы открыть ворота, потом отпер дверь другим ключом и поднялся на восемьдесят семь ступеней, к помосту, где было подвешено семь колоколов. Я обошел вокруг помоста с колоколами и поднял вертикальную лесенку, выходившую через люк на узкий карниз. Воспользовавшись другим ключом, чтобы снять висячий замок, я откинул крышку люка, кашляя от пыли и отгоняя голубей, и выглянул через небольшое отверстие.

В восьмистах двадцати семи ярдах к югу находилась первая ограда федеральной тюрьмы строгого режима. Вторая была расположена через десять ярдов от первой. Обе увиты спиралями колючей проволоки. В нейтральной зоне несли службу немецкие овчарки. Я устроился поудобнее, занял позицию и посмотрел на часы.

В 10.57 Хосе Жуан Хуарес вышел во двор из тюремного блока B. Минуту спустя он подошел к «своей» секции ограды, где совершал большинство своих делишек в тюрьме, а некоторые – даже за ее пределами. Я приник к прицелу винтовки, увеличил масштаб в четырнадцать раз, ввел оптическую поправку на тридцать два пункта, оценил скорость ветра и сдвинул прицел на миллиметр левее от его шеи. Восемьсот тридцать семь ярдов до цели. Я размеренно дышал, наблюдая за тем, как Хосе Жуан инструктирует заключенных. Потом снял оружие с предохранителя, сделал глубокий вдох и переместил палец на спусковой крючок. За мгновение до выстрела я услышал слова:

– Это настоящая пушка?

Я выпрямил палец и поставил предохранитель, но не отрывал взгляда от цели.

– Да.

– Куда ты стреляешь? – спросила Сэм.

Я дал ей понять, что не расположен к разговорам.

– Правильнее было бы спросить, в кого я стреляю.

Она наполовину высунулась из люка.

– В кого?

– Хосе Жуан Хуарес. Сорок семь лет, наркодилер и осужденный убийца. Лидер мексиканской банды. Несколько лет назад я упрятал его в тюрьму.

– Ох, ты хочешь сказать… – она повела пальцами по шее и указала на мою собственную шею, – …ты хочешь сказать, что это сделал он?

Я кивнул и снова посмотрел на часы.

– Ты собираешься застрелить заключенного?

– Я подумывал об этом.

– Почему?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация