Как формальный экзерсис в комиксах, «Пропащие девчонки» прекрасны – как и все, что писал Мур. (Один из моих любимых моментов: муж и жена, состоящие в отношениях без тепла, любви и секса, ведут чопорный разговор, прослоенный бессознательными каламбурами и игрой слов, и встают в такие позы, из-за которых их тени как будто бешено сношаются, обретая ту физическую страсть, которой лишили себя люди.) Вдобавок к мастер-классу в технике комиксов «Пропащие девчонки» также преподают урок по эдвардианской похабщине – Гебби и Мур представляют нам пастиши порнографии тех лет, заимствуя как у The Oyster, так и у Обри Бердслея периода «Венеры и Тангейзера». Мелинда Гебби – странный и вдохновляющий выбор соавтора для Мура. Она рисует настоящих людей, без всяких преувеличенных тел, обычных для супергеройских или порнографических комиксов. У людей Гебби, нарисованных в основном мягкими карандашами, тела человеческие. «Пропащие девчонки» – красивая, исчерпывающая, проблематичная, нередко требовательная работа, полная светлой печали
.
Но самой большой пушкой в маркетинговой битве стал сам Алан Мур. «Пропащих девчонок» опубликуют через несколько месяцев после релиза фильма «V значит вендетта», и в мейнстримной и комикс-прессе было множество статей о его распрях с Голливудом и комикс-индустрией. Мур сумел противопоставить коммерческому продукту свою работу над «Пропащими девчонками». Как обычно, он не побоялся рассказать, какой он умный, и его подход к порнографии с техниками ревизионизма и деконструктивизма характерно вдумчивый: «Даже самая бескомпромиссная и громкоголосая критик-феминистка Андреа Дворкин признавала, что полезная порнография возможна, хотя и чрезвычайно маловероятна. Учитывая, что «плохая» порнография нам не нужна, а без порнографии вообще мы обойтись не можем, уже в самом предположении о возможности «хорошей» порнографии брезжит лучик надежды в этом непримиримом споре»
.
Мур хотел создать «хорошую порнографию» – работу с настоящей художественной ценностью и высокими техническими достижениями. У его начинания была великая цель, и он даже позиционировал «Пропащих девчонок» как политическое заявление:
По-моему, если разбить связь между возбуждением и стыдом, то можно получить что-то освобождающее и полезное для общества. Это нас оздоровит и приведет к ситуации, бытующей в Голландии, Дании или Испании, где порнография встречается повсюду – причем довольно хардкорная, – но не наблюдается никакого всплеска сексуальных преступлений. Особенно против детей – от таких преступлений мы страдаем в Британии и, как я понимаю, страдаете вы в Соединенных Штатах. Кажется, хотя бы в потенциале порнография служит в этих странах важным клапаном спуска давления, а у нас к нему нет доступа. Вместо того чтобы поддерживать здоровые отношения с сексуальным воображением, мы загнаны стыдом, совестливостью и чувством вины в темные уголки, а эти темные уголки порождают самых разных чудовищ. Пересекающих черту между порнографией, которую делаем мы с Мелиндой, существующей только в реальности разума, и отвратительными вещами в реальной жизни
.
В длинной статье «Болотная Венера против Нацистского кольца на член» Мур шутливо подводит итог: «Сексуально открытые и прогрессивные культуры, такие как Древняя Греция, подарили Западу почти все аспекты цивилизации, тогда как сексуально подавляющие культуры, такие как поздний Рим, подарили нам Темные века»
.
В этом нет ничего нового. Мур противопоставлял «секс» и «насилие» с самых ранних работ. В «Мираклмене» № 13 (ноябрь 1987-го) извечная космическая война между двумя галактическими цивилизациями кончается после разговора предводительницы одной стороны и Мираклвумен:
ЦАРЬКОРОЛЕВА: Значит, обе культуры обречены на унылый застой бесплодной войны?
МИРАКЛВУМЕН: Прошу прощения… а что, нельзя просто заняться сексом?
ЦАРЬКОРОЛЕВА: Сексом?
…
МИРАКЛВУМЕН: Если два организма или две культуры вынуждены идти на контакт, он может быть как танатическим и разрушительным, так и эротическим и созидательным.
Все сводится к старой мантре хиппи: «Занимайтесь любовью, а не войной». Но Мур, верный себе, видит здесь не предложение, а название фундаментальных сил вселенной, причем история представляет манихейскую борьбу между ними.
В «Прометее» № 22 (ноябрь 2002-го) Мур описывает «богсекс» так: «Это хаотическая, животная сила. Это первобытность. Это мама и папа ночью, все ближе к моменту зачатия, но зачатию всей вселенной. Вселенная. Вся мужская и женская энергия бьется в бинарном пульсе бытия. Единица и ноль. Туда и сюда. Взад и вперед. Гравитация. Электромагнетизм. Слабое ядерное взаимодействие. Сильное ядерное взаимодействие. Земля, воздух, вода, огонь. Фосфорное ангельское сношение… нарастающее, как музыка, нарастающее к крещендо. Нарастающее к выплеску». Совместный оргазм создает вселенную.
В самом деле Мур видит в сексе величайшее единство и творческий акт. Он часто описывал его в психоделических терминах как великое путешествие к небесам. В «Прометее» № 10 (октябрь 2000-го) встречается пассаж: «Это сердце и душа… это Солнце, это Золото в нас, и ты почти я, и я почти ты. О, любовь. Любовь… и мы становимся друг другом… становимся гермафродитом… поднимаясь… к божеству». «Змеи и лестницы» (1999) достигают трансцендентальной кульминации: «Мы взбираемся… «он» и «она» в нас становятся пределами нашего удовольствия, уступают в пользу более эротической возможности: безграничной возбужденной близости тогда, когда мы сможем стать друг другом». И сцена секса в «Болотной Твари» № 34 (март 1985-го): «Я больше не знаю, где кончаюсь я… где начинается он… я чувствую свою руку так же, как ее чувствует он… Мы… одно… существо… и все… что есть… включено в нас… Вместе мы познаем свет, взрываясь ввысь стаей птиц».
Этот сюжет в «Болотной Твари», «Весна священная», назван в честь балета Стравинского, который занимает важное место в мировоззрении Мура. Для Мура «Весна священная» – это поистине революционная сила, раскрывающаяся из великой страсти. Эту энергию можно сфокусировать в двух направлениях: война разделяет и уничтожает; секс объединяет и созидает. Хотя Мур пренебрежительно относился к Фрейду, однажды заявив Onion, что «на Зигмунда Фрейда, честно говоря, у меня не хватает терпения, потому что, если быть совсем откровенным, мне он кажется зафиксированным на детстве торчком»
, модель Мура практически идентична теории Фрейда об Эросе и Танатосе. Как объясняет Мур: «Управляй сексом и смертью – и управлять населением становится просто. Смерть подчинить – раз плюнуть: Уильям Берроуз говорил, что смертью управляет любой, кто может поднять сковородку. Точно так же те, у кого больше сковородок, войск, танков или боеголовок, управляют смертью лучше остальных и могут регулировать ее предложение. Со смертью разобрались, но как управлять желанием?»
Этот вопрос – в сердце «Пропащих девчонок». В комиксе главные героини выезжают из отеля на постановку «Весны священной». Когда они увлекаются сексом под языческие ритмы, бо́льшая часть аудитории впадает в исступление и начинаются беспорядки с насилием. В 2006 году Мур объяснил актуальность книги: «Она заняла у нас шестнадцать лет. Мы не знали, что она выйдет в 2006 году, на середине срока второй администрации Джорджа Буша, когда мир погрузился в войну еще глубже, чем пару десятков лет назад. Книга легко могла выйти девять лет назад, когда в Белом доме был Клинтон, и показалась бы неактуальной, не особенно шокирующей во время «Христа в моче» [Андреса Серрано]. А если бы мы написали книгу сорок лет назад, нас бы разве что спросили, не слишком ли мы увлеклись изображением гомосексуальности»
.
