В то время Мур работал над сценарием «Больших чисел» № 4. Одна из тем книги – что жизни людей контролируются числами, от повседневных мелочей вроде телефонных номеров и расписаний до демографии и финансов, а также вплоть до математических структур, управляющих реальностью. Погрузившись в исследования, он читал книги вроде «Хаоса» Джеймса Глика
[30], «Инструменты разума» и «Четвертое измерение и как до него добраться» Руди Рюкера
[31] и «Гедель, Эшер, Бах» и «Метамагические темы» Дугласа Хофштадера
[32]. В начале девяностых пришла мода на фракталы и теорию хаоса, и нет ничего удивительного, что они захватили Мура: его творчество всегда полагалось на паттерны, симметрию, отголоски, переплетенные нарративы, взаимосвязанные события, которые только кажутся случайными. Теперь он обнаружил, что большая часть его творчества уже отвечала концепциям, описанным в прочтенных книгах, – например, возникновение глубокой сложности из очень простых процессов и огромные непредвиденные последствия крошечных событий. Фрактальная математика, верил Мур, диктует, что «в мире есть порядок, но при этом говорит, что этому порядку мы не интересны… мы не можем регулировать хаос, не можем навязывать свою волю миру так, как пытались раньше… Это просто неправда, что мир существует для того, чтобы человек навязывал ему свою волю». Мур чувствовал, что с помощью этой новой математики можно описать общество, что мы «приближаемся к точке кипения, и то, что настанет после точки кипения, будет радикально отличаться от всего, что было раньше».
Также Мур работал над «Из ада» и с равным интересом погружался и в эти исследования. С художником Эдди Кэмпбеллом они часто находили какие-нибудь странные совпадения: «Там чертовски много сюрпризов. Странные мелочи, которые наверняка ничего не скажут тем, кто не одержим этой темой последние восемь лет». Он отметил, что одно убийство Потрошителя произошло вблизи от Брэди-стрит и заведения под названием «Хиндли» – знакомые имена, ведь Иэн Брэди и Майра Хиндли были известными серийными убийцами 1960-х. «Как я и сказал, если эти первоначальные впечатления верны, то все, что находишь впоследствии, каким-то образом в них укладывается. Довольно жуткий процесс, но я с ним сталкивался неоднократно, и особенно верно это для «Из ада». Так что по-настоящему никаких сюрпризов не бывает»
. Последнее предложение цитаты противоречит первому, но не безоговорочно. Как сказал Мур, он погрузился в материал, посвятил свое воображение поиску закономерностей. Как он узнал с «Хранителями», чем глубже изыскания, тем больше странных существующих связей и фактов подтверждают его чутье. Другими словами, не сюрприз, что он встречал сюрпризы. «Я немало поражался и понервничал из-за количества «доказательств», подтверждающих мою «теорию», – именно потому, что я знал, что это никакая не теория; это вымысел. Это куда более странный и чудесный феномен, чем просто сказать: «Все это время я был прав! Уильям Галл и есть Джек-потрошитель!»
Пока Мур писал в начале 1991 года четвертую главу «Из ада», он поймал себя на том, что вкладывает в уста человека науки Уильяма Галла слова о божественном: «В нашем сознании боги, без сомнения, более чем реальны во всем их великолепии и чудовищности».
Писатели часто говорят о том, как персонажи или истории становятся независимы от их воли, как они говорят или делают то, что не приходило в голову автору, и это отличный пример. Когда Мур сам прочитал это вслух, то обнаружил, что, «написав это и не в силах найти точку зрения, с которой утверждение показалось бы неверным, я был вынужден либо игнорировать следствия из него, либо перестроить собственное мышление, чтобы усвоить новую информацию»
. То, что фразу произнес человек, которого «Из ада» называет Джеком-потрошителем, как будто скорее вдохновило Мура, чем озаботило. Как это видит Мур, Галл «вполне понимал, что сходит с ума, но как раз этого он и хотел. Он видел в безумии выход в новое состояние сознания». Когда Галл позже в главе разговаривает сам с собой, «Галл-врач заявляет: «Общаться с богами – это безумие»… А Галл-человек отвечает: «Тогда кто вообще здоров?»
В 1988 году Мур начинал с идеи просто написать «некую реконструкцию убийства в виде графического романа» и выбрал дело Джека-потрошителя случайно. Теперь он начал понимать, что мощь истории о Потрошителе исходила от тайны, от легенды, от исторического контекста, от теорий заговора – а прежде всего от желания придать всему этому смысл. Одним из его вдохновений стало название романа Дугласа Адамса «Холистическое детективное агентство Дирка Джентли»
[33] Когда, как и Адамс, он понял, что холистическому детективу придется брать в расчет все, даже «тривиальные» осколки фактов и «случайные» детали, масштаб его изучения убийств значительно разросся:
Мы начинаем с убийства пяти человек в Лондоне. Общеизвестного убийства, имевшего место в коне 1880-х в Лондоне. Далее мы находим нити значений, которые уходят к самым дионисийским архитекторам древнего Крита, которые уходят в архитектуру Лондона и его историю. Которые уходят в самые разные области общества и классов, существующие вплоть до двадцатого века… Вся система связана, и можно начать в любом месте, а оттуда прослеживать раскинутую паутину связей, покрывающую все
.
Четвертая глава «Из ада» была написана в первой половине 1991-го, так что между первыми озарениями Мура и объявлением, что он маг, прошло больше двух лет. Уже увлеченный вопросом, который ему, как и другим творцам, задавали чаще всего – «откуда вы берете свои идеи?», – он следовал природному инстинкту в соответствии с философией Брайана Ино не бояться исследовать собственные творческие процессы, а ставить их под вопрос: «Брайан Ино для меня один из главных источников влияния. Он вообще не уважает драгоценное таинство музыки. У него к искусству и ремеслу чисто математический подход. По сути, он говорит: «Здесь задействованы принципы твердой науки. Если к ним присмотреться, можно понять, что они собой представляют, и использовать»
.
Он уже прошел подобный процесс самоисследования в 1985 году с сочинением «О написании комиксов», где давал прозаический ответ: «Я бы, пожалуй, сказал, что идеи происходят благодаря перекрестному опылению художественного влияния и собственного опыта человека». Пару лет спустя он высмеивал любого, кто не поддерживал эту прагматичность: «Я даже слышать не хочу про таинство искусства. По-моему, это все вранье. По-моему, многие артисты пытаются притвориться, что существуют в каком-то состоянии космического сокрушительного страдания, которое остальная человеческая раса в принципе не может вообразить, а это же просто брехня. Искусство – то же самое, что автомеханика. Вопрос просто в точке применения сил. Нет здесь ничего мистического»
. Но теперь он начал находить связи между математиками, о которых читал для «Больших чисел», и исследованиями оккультизма, которыми занимался для «Из ада». Чтение о лингвистике позволило Муру разглядеть, что обе системы предпринимали попытку метаанализа вселенной – то есть были языками. Язык – вот что критически необходимо для творчества и самого сознания.
