Русская наука в лице И. М. Сеченова, И. П. Павлова, В. М. Бехтерева открыла рефлексы как явление и внесла самый внушительный вклад в их изучение. Однако на базе извращения науки появилась рефлексология как идеология. Это не что иное, как убежденность в том, что сознание человека возникло мало-помалу по мере постепенного усложнения животных рефлексов. В. М. Бехтерев данную ограниченную идеологию никогда не разделял. Наоборот, он был первым, кто четко обозначил пределы компетенции рефлексологии и пошел дальше. В таком случае с чем боролся Выготский? С рефлексологией как наукой, изучающей рефлексы без всякой идеологии? Глупо бороться с наукой. Например, я борюсь не с антропологией как наукой, а с симиализмом, который претендует на монопольное положение в антропологии, являясь на самом деле идеологией. Я борюсь с идеологией, оккупировавшей науку.
Кстати сказать, Выготский как раз являлся самым кондовым рефлексологом в смысле носителя этой ограниченной идеологии, хотя рефлексов не изучал и в этом деле был настоящим профаном.
По-разному повели себя люди из школы Бехтерева. Иные пострадали за Учителя, иные нет. Например, Б. Г. Ананьев. Не буду брать на себя грех осуждения, меня там не стояло. Но вот что говорится в Википедии: «Ананьев является последователем В. М. Бехтерева; тем не менее его отношение к Бехтереву было довольно сложным: в период 1930–1950 гг., когда официальная психология не принимала рефлексологию Бехтерева, Ананьев дистанцировался от рефлексологии, неоднократно подчеркивал, что не является учеником Бехтерева, и даже использовал термин «бехтеревщина» (https://ru.wikipedia.org/wiki/, статья «Ананьев»). Даже учеником, мол, не является. А начинал академик Ананьев как аспирант бехтеревского института.
Жаль, что выражение «ананьевщина» невозможно приклеить ни к одному научному концепту, потому что нет такого явления. Есть «благопристойная пошлость» и «общепонятность мелкотравчатой суеты», внутренне связанные с «человеческой комедией». Он пытался создать комплексную науку о человеке и человечестве, с психологией в центре. Еще в 80-е годы, читая его итоговую книгу «Человек как предмет познания», я удивлялся, как не скучно было автору наносить пером на бумагу эту серую, как мышь, благопристойность. Ровно ничего нет в этой книге о человеке.
…На Серафимовском кладбище бываю часто. Через него пролегает короткий путь к новому Эрмитажу, к самому бюджетному букинистическому магазину и, простите за бытовуху, в баню. Много могил, которым хочется поклониться. Моряки «Курска», почти все советские адмиралы, известные артисты, среди которых Александр Демьяненко. И он – «даже не ученик». Даже оглядываться не хочется. Мир его праху.
Гипноз и сон
Надо сказать, что загадкой гипноза занимался также и Павлов, но со своей спецификой, связанной с животными. Он проверял, насколько общий биологический характер носит данное явление. Дело в том, что в общественном сознании циркулировали слухи о гипнозе животных. Дескать, змеи гипнотизируют свои жертвы, которые застывают и не двигаются под взглядом змеи. Павлов исследовал данный вопрос и выступил с докладом «О так называемом гипнозе животных», в котором объяснил феномен. «Пред огромной силой, при встрече с которой для животного нет спасения ни в борьбе, ни в бегстве, шанс остаться целым – именно в неподвижности…» (Павлов, 1951. Т. 3. Кн. 1. С. 359). Великий физиолог подробно описал мозговой механизм каталептического состояния, наступающего при сильном страхе, который является эффективной адаптацией и более ничем, а никаким не гипнозом.
Вывод Павлова уже после его смерти был подтвержден исследованием перцептивных способностей змей, которым, собственно, приписывались способности к гипнозу. Выяснилось, что змеи не имеют слуха, у них почти отсутствует зрение в нашем понимании, зато гиперразвита способность видеть в инфракрасном спектре. Двигающееся животное выделяет больше тепла, поэтому оно для змеи гораздо более заметно.
Забавно, что это заблуждение продолжает жить. В 2008 г. на встрече с преподавателями и студентами Института психологии в Санкт-Петербурге один из них, кандидат наук, рассказал о поразившем его факте змеиного гипноза, изложенном в недавно прочитанной книге. Во время экспедиции Фосетта в бразильской сельве индеец-проводник вдруг присел, сжался в комок и застыл. Оказалось, что он увидел приближение гигантской анаконды. «Она его загипнотизировала! Он сам приготовил себя в качестве жертвы!» – объяснил современный психолог. Его не смутил даже тот факт, что англичане не поддались гипнозу, просто расстреляли змею.
Итак, первое, что мы должны взять за основу суждений: гипноз есть чисто человеческое и в этом смысле стоит в одном ряду с такими эксклюзивно человеческими явлениями психики, как шизофрения, партиципированное сознание первобытных, детский аутизм и эгоцентризм. Это еще один ментальный эксклюзив человека, на который можно опираться в реконструкции филогенеза мышления. Точно так же мы опирались на эксклюзивные особенности анатомии и физиологии современного человека, когда восстанавливали ретроспективу происхождения человеческой телесности.
Во-вторых, гипноз позволяет исследовать сознание более-менее объективно, потому что Я в гипнотическом состоянии сознания тушуется, не является активной силой, не вмешивается. «Вряд ли можно сомневаться в том, что внушение относится именно к порядку тех воздействий на психическую сферу, которое происходит помимо нашего Я, проникает непосредственно в сферу общего сознания», – пишет Бехтерев (Бехтерев, 2013. С. 20).
Он описывает случаи исцелений, подобные чудесам, творимым Христом. «Осенью 1896 г. мы приняли молодого человека, который страдал… полным параличом нижних конечностей», – пишет Бехтерев. (Обратим внимание, как рано, раньше всех в мире, он занялся научным изучением гипноза.) Бехтерев погрузил парня в гипноз и внушил ему, что он может ходить. Молодой человек вошел в состояние гипнотического сна с закрытыми глазами. Когда его пробудили, он «к удивлению своему убедился, что стоит на ногах и может свободно ходить». «Больной в восторге отправился в свою палату и привел в изумление всех тех, которые за несколько минут перед этим видели его в состоянии полного паралича нижних конечностей, перевозимого лишь на коляске» (там же. С. 37).
Люди, излеченные Бехтеревым от различных хворей, вызванных болезнями мозга, писали ему, что от одного смотрения на его портрет у них наступает облегчение. Например, прекращается начинающийся припадок. Таких людей было много. Наталья Петровна Бехтерева рассказывала мне, что, когда они с братом, будучи детьми, оказались на улице после ареста родителей, им помог один человек. Этот случайно встреченный в глубокой провинции человек некогда был излечен их дедушкой и работал директором детского дома. И надо же, судьба привела двух голодных сирот именно в этот приют! Вот есть Бог на свете или нет?
Можно представить, как использовали бы факты подобных исцелений шарлатаны, например современные «заряжальщики» своих фотокарточек. Бехтерев объясняет все просто, не приписывая себе никаких сверхспособностей: у парня были припадки, в одном из них его разбил паралич, поэтому было ясно, что проблема в мозге, никакого чуда нет. Случаи, когда его портрет обладал магической силой, Бехтерев публично объяснял самовнушением больных. Он с иронией пишет об аферисте, исцелявшем внушением и вообразившем себя мессией, – американском пасторе Шляттере. После его загадочной смерти в США появилось множество лже-Шляттеров, которые колесили по штатам и делали деньги в качестве мессий.
