Теория «макиавеллиевского интеллекта» ни на чем не основана, даже если рассуждать только о приматах. Одинокий орангутан ничуть не глупее стадной гориллы или макака. Отсюда мораль, как говорила кэрролловская Герцогиня: это не научная теория, это пустые вульгарно-социологические фантазии.
У Р. Данбара есть интересная гипотеза насчет развития интеллекта, но это не то, о чем пишет Бутовская. В работе Grooming, gossip, and the evolution of language, которая на русский наиболее адекватно переводится сленгом «Груминг, тёрки и эволюция языка», потому что перевод gossip как «сплетни» здесь неадекватен, Данбар заявил действительно интересную идею. «Социальная жизнь приматов, по-видимому, отличается от той, что встречается у большинства птиц и млекопитающих: социальность приматов основана на контактных связях, которые встречаются в других таксонах только в парных облигаторных связях», – утверждает он (Dunbar, 1996. С. 3).
Эта идея интересна тем, что неожиданна. В ее подтверждение существуют примеры. Например, птицы, как правило, контактируют телесно только в процессе спаривания, хотя есть и другие примеры, допустим – попугаи-неразлучники.
Данбар имеет в виду груминг и тёрки обезьян. Вначале поговорим о последних. На самом ли деле другие стадные животные не любят телесные контакты вне секса? Любят, и даже очень. Коровы в стаде ложатся очень тесно, когда отдыхают, пережевывая траву. Львы почти все свободное время «трутся» в прайде. Если вы держали дома котов и собак, вы должны знать, как они любят телесный контакт с людьми и друг с другом. Человек едва успевает прилечь на диван, как к нему просятся пес и кошка. Причем их не устраивает прилечь где-нибудь с краю. Им нужен именно тесный контакт. Животные воспринимают вас и друг друга, как свой социум. Мои Дорка и Муська обожали спать, прижавшись друг к другу и опровергая поговорку «живут как кошка с собакой». Бережное внимание, с каким собака относилась к ползающей по ней кошке, говорит о важности тактильного контакта для социальных животных вне облигаторных (обязывающих) связей.
Каждый контактирует вне секса, как может. У обезьян есть руки, поэтому они используют для контакта их. Собаки не имеют рук, они используют свои длинные языки и тела: облизывают друг друга, тесно прижимаются друг к другу в лежке.
Данбар не прав. Большинство социальных животных ценят не только облигаторные «семейные» связи, но и тактильные контакты по симпатии или по иерархии.
Теперь о груминге. Все млекопитающие обожают почесывание. Однако не все имеют для этого специальные инструменты: руки. Нет большего наслаждения для собак, коров, лошадей, свиней, чем почесывание. Свинья буквально валится с ног, почти теряет самоконтроль, если ее почесать по спине. «Наркотическую» зависимость свиней от тёрки профессионально используют забойщики, коварно вонзая в лежащую в сладостной истоме хрюшку нож.
Груминг у обезьян имеет еще одну цель: потребление белково-жировой пищи, которой им не хватает катастрофически, учитывая, что у них довольно большие мозги, которые состоят из белково-жировой ткани. Друг на друге обезьяны разыскивают не только вшей, блох, но и других насекомых, которые падают с листвы и застревают в шерсти, например, гусениц, паучков, жучков, а также осыпающиеся семена деревьев и лиан. Даже в наших северных лесах на людей много чего падает и много чего к ним прицепляется, а ведь люди шерсти не имеют, да и лес гораздо беднее на мелкую живность, чем тропический. На нас сыплется меньше семян сверху. Тем не менее после хождения по грибы мы долго отряхиваем одежду и волосы. Обезьянья шерсть является прекрасным аккумулятором всякой осыпи, потому что она не гладкая, как у выдры или соболя, она косматая, похожая на разлохмаченную щетку. Кроме того, с кожи постоянно отшелушиваются отмершие популяции клеток, и эту перхоть тоже охотно поедают обезьяны, делающие груминг. Клещи сами прыгают на животных, и их бывает удивительно много. Со своего боксера после получасовой прогулки по лесу или полю мне приходилось снимать до десятка. Тропическая обезьяна за день насобирает их сотни: в тропиках количество и видовое разнообразие клещей намного больше, чем в северных лесах.
Обезьяны жрут в том числе и клещей, не брезгуют. Они вообще не брезгливы. Шимпанзе иногда удается убить и сожрать какое-нибудь слабое животное, например мелкую обезьянку. В связи с тем, что эти потомки древних гоминин уже давно утратили универсальность пищеварительной системы, являются преимущественно вегетарианцами, они не могут переварить большое количество мяса в один прием. Так вот, после сытного обеда они копаются в своих испражнениях, выискивают непереваренные волокна и пожирают их. Вы как хотите, но я от обезьян не происходил.
Существуют публикации, утверждающие, будто все вышеперечисленное не может быть достаточным для насыщения обезьяны (хотя не учитывается осыпь и клещи, пишут только о блохах), но никто и не говорит о достаточности. Разумеется, это викарная еда. Но семечки, которые люди с увлечением лузгают, тоже почти невесомы. Однако диетологи упорно требуют, чтобы люди учитывали их как еду, а не просто забаву. То, что обезьяны снимают друг с друга в процессе груминга, – это самый существенный источник белково-жировой пищи для них.
Груминг играет большую роль в функционировании обезьяньего социума. Очень много написано на тему, что груминг имеет иерархическое значение: низкоранговые члены стада вычесывают более высокоранговых. Но это не означает, что высокоранговые не вычесывают низкоранговых. Альфы тоже любят полакомиться шелудяком и осыпью, для чего используют именно низкоранговых обезьян, при желании даже насильно. Что, кстати, доказывает, что груминг – это в том числе и потребление.
Связывать с грумингом интеллект беспочвенно. Все обезьяны, как высшие, так и низшие, занимаются им с увлечением, никакой зависимости от уровня интеллекта по видам здесь нет. Не случайно тот же Данбар использует в качестве примера для сравнения с людьми не антропоидов, а не самых умных среди обезьян – мартышек.
Вульгарный биологизм
Первой формой вульгарного биологизма был американский бихевиоризм, основанный на вульгарной рефлексологии. Второе дыхание ему придало развитие новой старой науки.
В послевоенные годы в СССР зародилась этология. Ее создал военнопленный офицер вермахта в страшном сталинском лагере. Конрад Лоренц, убежденный, между прочим, нацист, имел много свободного времени, хорошо питался, в отличие от большинства советских людей в то время, и написал книгу. Невозможно интенсивно работать головой, если мозг, главный потребитель калорий и витаминов в организме, не имеет достаточно пищи. Интересно, имел ли хоть один советский военнопленный подобные условия в германском концлагере?
Лоренц в Вятском лагере интенсивно работал мозгами, потому что книжку написал хорошую. Это книга об «оборотной стороне зеркала» человеческого бытия в духе «декартовой пропасти». Вот есть Человек и есть Природа. Зверски жесток Человек, как показала война, в которой Лоренц участвовал. А что по ту сторону зеркала? Как у животных со зверством в природе? Он выяснил, что у зверей зверства нет.
В 1947 г. Лоренца освободили, разрешив взять записки. Он уехал в Австрию и там издал свою рукопись, назвав ее «Оборотная сторона зеркала». Таким образом, благодаря невиданной в Европе доброте советского лидера и советских людей, в мире появилась этология, новая старая наука, потому что в Америке она уже была под названием «бихевиоризм». В СССР поведение животных в естественной среде тоже изучали и описывали люди типа В. Бианки и М. Пришвина, но это было литературой, а не наукой. Впрочем, была и наука в рамках общей зоологии, только без спецназвания, поэтому я называю этологию «новой старой наукой».
