Он уделяет много страниц сравнению квантовых феноменов и феноменов сознания (т. н. «квалиа»), это наиболее интересная часть книги, и приходит к выводу, что естественно сознание супервентно физическому миру. В мире квантовой физики обнаружены явления, похожие на те, которые происходят в сознании.
Но есть еще логическая супервентность, под которой понимается подчиненность общим законам. Почти все логически супервентно физическому, которое Чалмерс трактует очень широко. Например, он пишет: «Фиксируя все физические факты о мире – включая факты о распределении всех частиц в пространстве и времени, – мы в результате фиксируем также макроскопическую форму всех объектов в мире… Если в этом мире есть живой кенгуру, то в любом мире, физически тождественном с данным миром, будет существовать физически идентичный кенгуру» (там же. С. 39).
Одно только сознание является исключением. «Далеко не очевидно, что сознание логически супервентно на физических свойствах. И, по крайней мере, многие считают логически возможным, что существо, физически тождественное сознательному существу, могло бы быть вовсе лишено conscious experience, или что оно могло бы иметь иной conscious experience» (там же. С. 41).
В данной цитате пошлый «сознательный опыт» заменен мной на авторский conscious experience. Далее я буду поступать так же.
Представим себе другой мир, в котором все атомы расположены точно так же, как в нашем. Там не только будет точно такой же кенгуру, но и точно такой же физически человек. Но нет никакой уверенности, что у него будет точно такое же сознание.
Доказательству тезиса о логической несупервентности сознания физическим свойствам Чалмерс посвящает большую часть книги.
Отсюда следует дуализм: сознание изначально имеет иную природу, чем все, что подчиняется физическим законам. То, на что возлагали большие надежды – когнитивные и аналитические науки, – неэвристичны, считает он. Они – о другом. Они – о познании.
«Сознание таинственно; познание нет. Сознание есть онтологическая новация; познание – бесплатное онтологическое приложение. Познание можно объяснить функционально; сознание сопротивляется такому объяснению. Познание подчиняется только физическим законам; сознание отчасти подчинено независимым психофизическим законам» (там же. С. 162).
Далее следует цепочка многословных, но неубедительных доказательств дуализма. Большинство аргументов основано на принципе представимости. Чалмерс на десятках страниц обосновывает свое право использовать представимость в качестве доказательства; мне приходилось мало встречать более пустых текстов. «Философы нередко с подозрением относятся к аргументам, отводящим ключевую роль представимости, замечая, что представимости недостаточно для возможности, – пишет он. – Это тонкий вопрос, но в данном случае эти тонкости не имеют такого уж большого значения. Когда речь идет об объяснении, представимость, очевидно, играет ключевую роль» (там же. С. 105).
Доказательность подменяется представимостью, – вот в чем тонкость уловки Чалмерса. Для представимости достаточно создать образ, чтобы впечатлило. Мы с некоторым удивлением узнаём, что методика подмены доказательств созданием впечатляющего образа, например окровавленной девочки или утонувшего мальчика, столь успешно работающая на поле политических манипуляций, применяется и в современной западной науке. Это типичная постмодернистская «постправда», основанная на образе, а не на логике. Причем на образе вымышленном.
Чалмерс создает впечатляющий образ – зомби. Это человек без conscious experience, но при этом обладающий всеми когнитивными функциями и феноменами: он чувствует, учится, работает, слушает музыку, восхищается прекрасным, как обычный человек. Отсутствие самосознания никак не мешает зомби. Чалмерс считает, что такой человек представим, следовательно, он потенциально реален. Само его существование якобы доказывает дуализм, ибо раздельное существование conscious experience и когнитивных качеств оказывается возможным. Но, по сути, это аргумент от субъективного идеализма: Чалмерс извлек зомби интроспекцией из себя самого и даже дал ему имя. («Быть может, Деннет – зомби» – С. 179. Ирония, безусловно, оправдана. – В.Т.).
Другой человек, например автор этих строк, не может повторить этот фокус. Мной такой зомби непредставим. Вообще не понимаю, зачем его представлять. Достаточно пойти в сумасшедший дом, где содержатся несчастные, у которых в положенный срок (обычно на четвертом году жизни) не возникло самосознание. Они оказались необучаемы, неспособны овладеть языком, контакты с окружающей средой у них, как у животных, на рефлекторном уровне. Шизофреники имеют перед ними преимущество, потому что шизофрения – это не отсутствие самосознания, это его подмена другим или даже несколькими другими. Шизофреники обучаемы и даже могут на продолжительное время «приходить в себя». Люди, у которых самосознание совершенно отсутствует, – это самые тяжелые из идиотов, они ни к чему не способны, кроме отправления естественных потребностей. Все виды деятельности у них обычно заменяет какое-нибудь движение, например перекатывание головы на подушке, раскачивание и т. д.
Это атавистические движения, выхваченные из раннего детства. У детей, к которым пришло самосознание, они пропадают, а у идиотов приобретают характер исступления (Баллон, 1967. С. 98). В книге А. Валлона «Психическое развитие ребенка» говорится (не в первый раз, о том же писали и Фрейд, и Пиаже) о пограничном значении этого события, прихода Я, которое невозможно переоценить при всех минусах для воспитателей, ибо ребенок с момента пробуждения самосознания на некоторое время становится эгоцентриком.
Пробуждение Я вызывает 5 великих событий:
1) исчезает слияние с окружающей средой; до этого дитя человеческое ментально мало отличалось от животного детеныша, существуя слитно со средой и усваивая навыки рефлекторно; интересно, что совершенно нормальные дети до трёх лет могут отставать в развитии от обезьянок;
2) исчезает детский аутизм, ребенок перестает общаться сам с собой;
3) ребенок начинает различать свои мечты и реальность;
4) либидо становится наиболее активно, закладываются комплексы, которые в будущем определят личность (там же. С. 180–182);
5) происходит когнитивный взрыв, ребенок становится не дрессируем, а обучаем; он становится творцом языка, а не просто запоминателем слов.
Если не проснется самосознание, этой революции в психике ребенка не произойдет, ментально он останется животным. Не когнитивный фактор, не знания делают взгляд осмысленным. Профессор, утративший самосознание, будет озираться бессмысленно а у 4-летнего ребенка, к которому пришло самосознание и который еще почти ничего не знает, уже осмысленный взгляд.
Зомби, не имеющий самосознания, не будет ходить в театр, любить музыку, писать рефераты, восхищаться прекрасным.
Для зомби у Чалмерса есть еще один аргумент, кроме представимости: «Тот, кто считает зомбийный мир… невозможным, должен ответить на ключевой вопрос, – пишет он, – почему Бог не мог бы создать зомбийный мир? Естественно предположить, что при создании мира Бог в силах сделать все, что является логически возможным» (Чалмерс, 2013. С. 129). Это не самоирония. Апелляции к Богу неоднократно встречаются в изложении этой «натуралистической» концепции, и мне не удалось заметить иронии или скепсиса в отношении креацианизма.
