– Но ты же только что сказала…
– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стал моим мужем, – перебила она, – но ты не мог бы заткнуться на минуточку?
Адам замолчал и вопросительно поднял брови.
Мериам удовлетворенно кивнула.
– Отлично. Дело вот в чем. Отменяй все, потому что завтра мы летим в Турцию. Мне позвонил Фейиз. Ты помнишь его?
Само собой, он его помнил. Этот человек успел стать их другом во время восхождения на Арарат. И он оказался лучшим проводником, с которым им когда-либо довелось работать. Фейиз и Мериам очень быстро нашли общий язык. Адам мог бы даже заревновать, если бы не один решающий факт.
– К чему такая спешка? Он что, пригласил нас на свадьбу? – спросил Адам. – Но ведь у него уже есть жена.
Мериам схватила его за отвороты пальто и прижала к себе, затащив обратно под зонт. Он почувствовал ее горячее дыхание на щеке и увидел волнение в ее глазах.
– Не говори глупостей. Ты читал о землетрясении, которое случилось несколько дней назад? О том, что сошла лавина?
– Ужасная новость, – ответил Адам.
– Да, но и прекрасная, если подумать. Турецкие власти никого не пускают наверх – боятся афтершоков и тому подобного, но Фейиз все-таки поднялся туда с одним из своих двоюродных братьев. Проводникам нужно знать, какой нанесен ущерб, что стало с местностью, и все такое.
Адам скептически вздохнул.
– Наверное, они нашли Ноев ковчег…
Мериам вновь лукаво наклонила голову.
– Они обнаружили пещеру на юго-восточном склоне, которой раньше не было. Большую. И, с точки зрения геологии, ее там быть не должно.
Адам вынул руки из карманов и тоже наклонился, чтобы заглянуть ей в глаза. Если бы она узнала об этом не от Фейиза, а от кого-то еще, то он настоял бы на том, чтобы перепроверить информацию… Но, черт, кажется, она не шутит.
– Это ничего не значит, – ответил он тоном, который даже ему самому показался фальшивым. – Ты прекрасно знаешь, что высота слишком велика, чтобы до нее добрался потоп.
– Но…
Он медленно кивнул.
– Но вдруг там есть нечто ценное и мы сможем оказаться там раньше всех? Мы нравимся Фейизу. Особенно ты. Он сможет достать необходимое снаряжение и собрать команду для восхождения.
– Я его попросила. Он уже этим занимается.
Улыбка Адама стала такой же озорной, как у Мериам.
– Безумие какое-то. Ты же сама сказала, что турки никого туда не пускают. Курдские проводники, конечно, могут разведать местность, но ведь мы иностранцы. Даже в обычных обстоятельствах приходится оформлять кучу разрешительных бумаг, чтобы туда подняться.
Мериам прильнула к нему еще ближе, и носы их соприкоснулись.
– Давай просто туда доберемся. Фейиз знает, кому и сколько платить. Я хочу, чтобы мы стали первыми, кто взойдет на гору после снятия запрета.
– Афтершоки…
– Я тебя умоляю, мистер Холцер. Я своими глазами видела, как ты творил глупейшие, опаснейшие вещи – чаще всего с риском для жизни, – и теперь ты беспокоишься об афтершоках? Это же то, ради чего мы живем. К тому же вспомни о своей мечте о телешоу, про которую ты постоянно талдычишь. Я хочу увидеть то, что находится в пещере, и хочу увидеть это первой. А теперь попробуй скажи, что не хочешь того же самого, – и я буду знать, что ты врешь мне сквозь свои чертовы зубы.
Адам рассмеялся и покачал головой от сумасшествия происходящего.
Затем взял ее за руку, и они вместе поспешили по тротуару под раскачивающимся над их головами зонтом. Но Адама больше не заботил дождь. К тому времени, когда они доберутся до Турции, наступит первое декабря, и прохладный дождик покажется сущей мелочью по сравнению с тем зимним адом, что будет ждать их на горе Арарат.
3
Летом подняться на Арарат может даже новорожденная карликовая мартышка. По крайней мере, так Мериам говорила Адаму три года назад, когда они планировали свое первое восхождение. В теплое время года подъем на гору представляет собой не более чем изнурительный пеший переход до высоты четыре тысячи восемьсот метров, на которой начинается ледник. Чтобы пройти выше этой отметки, здоровому человеку вполне достаточно иметь с собой альпинистские кошки, привязываемые к ботинкам, и, в зависимости от маршрута, ледоруб.
Однако зимой подъем значительно усложняется. Склоны горы то заметает снегом, то обдувает ветром. Холод проникает даже сквозь плотную одежду, причиняя страдания. Ночью или в разгар бури температура может упасть до тридцати градусов ниже нуля. Тем не менее они не были заинтересованы в том, чтобы подниматься на Арарат летом. Весь смысл восхождения заключался в том, чтобы написать по его следам несколько захватывающих глав для второй совместной книги «Адам и Ева на вершине мира». Идея книжной серии заключалась в описании их подвигов как пары. То есть в каждой книге речь шла о том, что они вместе решились на такое приключение, на которое большинство людей не пойдет даже в одиночку, а уж со второй половиной – и подавно. Понятно, что при таких исходных условиях читать про летнее восхождение на Арарат было бы чертовски скучно.
Впрочем, не будучи идиотами, они поднимались на гору в конце октября, а не в феврале. В зимние месяцы на Арарате существует риск попасть под лавину, а для их цели было вполне достаточно, чтобы подъем стал чуть-чуть сложнее, чем в версии для карликовой мартышки.
Ну и, конечно, гору они выбрали в первую очередь из-за ковчега.
Не то чтобы Мериам верила в ковчег. Адам, возможно, да, но он никогда в этом не признавался. Рассказ о Великом потопе имеет слишком большое значение во многих древних культурах, чтобы не считать его чистой выдумкой, но библейская история заведомо не могла быть правдой. Восстановить все человечество – не говоря уж о жизни на Земле как таковой – только с теми животными, которые сумели влезть в одну лодку… От мысли, что кто-то может принять эту байку за чистую монету, ей хотелось биться головой о стену.
Короче говоря, библейская идея ковчега казалась ей смешной.
Но сам ковчег? Возможно, парень, которого звали Ной (или как-то так), построил огромный примитивный корабль, погрузил на него всю свою семью, какую-то домашнюю живность вроде ослов или овец и в результате спасся – в это она легко могла поверить. Мериам достаточно подробно изучала фольклор, историю и богословские труды, чтобы понимать – древние сочиняли легенды, чтобы сохранить в них некие уроки, или передавали из поколения в поколение только потому, что в них содержалось нечто такое, что пугало людей до поноса. Урок библейского рассказа о Ноевом ковчеге был очень прост и рефреном повторял главную мысль Ветхого Завета: слушайся Бога, или тебе звездец.
Взять хотя бы Адама. Она видела по его глазам, что какая-то часть его верит в то, что ему рассказывали в детстве; в то, что он успел запомнить до достижения возраста бар-мицвы
[1]. Его мать умерла слишком рано, а отец очень много работал. Поэтому его воспитывала бабушка Иви, чья склонность к мрачному мистицизму оставила в душе мальчика глубокий религиозный след. Бабушка утверждала, что к концу жизни ее отец был одержим диббуком
[2]. Адам уверял, что не верил бабушке, но Мериам запомнилось странное выражение его глаз, когда он впервые рассказал ей эту историю. Адам не хотел верить, но она знала, что не верить он не мог.
