Затем он достал пистолет.
Адам схватил его за руку, отогнул за спину и быстро разоружил. Но Зейбекчи вывернулся и сильно ударил Адама кулаком по голове, заставив отшатнуться.
– Кто-нибудь, помогите! – крикнула Мериам студентам.
Но Уокер уже перехватил инициативу. С помощью Мериам он оторвал Зейбекчи от священника и повалил на пол. Пришедшие на подмогу студенты схватили за руки страшно оравшего и брыкавшегося турка. Впав в гнев, он стал очень силен. Так силен, что Уокеру пришлось надавить коленями ему на грудь и закричать, чтобы Зейбекчи остановился и пришел в себя.
Зейбекчи уставился на него бессмысленным взором. В свете промышленных светильников глаза его сияли нездоровым блеском, кроме того, в них мелькали какие-то странные тени. На долю секунды Уокеру показалось, что в них появился тот же самый блестящий оранжевый оттенок, который он увидел в глазах Патила, когда голову палеопатологоанатома окутало облако газа.
Внезапно Зейбекчи обмяк. Глаза его закрылись, он вздохнул и вдруг начал плакать.
– Что со мной? – спросил он тихо.
Уокер не мог ему довериться так сразу. Вместе со студентами он выждал какое-то время, чтобы убедиться, что Зейбекчи в самом деле пришел в себя. Когда стало ясно, что можно выдохнуть и расслабить мышцы спины, Уокер оглянулся и увидел Патила, по-прежнему сидящего, прислонившись к гробу. Палеопатологоанатом вытирал рот с гримасой отвращения, он был бледен, но в остальном выглядел нормально.
– Какого черта? – риторически спросил Адам, потирая ушибленную голову.
Мериам озиралась, оглядывая тлеющие последствия учиненного безобразия.
Уокер взглянул на пистолет в руке Адама. Зейбекчи посмотрел туда же.
– Верните, – сказал он и потянулся за оружием.
– Не думаю, – ответил Уокер, вставая между ними. – По крайней мере, пока.
Он сам требовательно протянул руку. Адам колебался, поглядывая на Мериам, но Уокер не стал ждать одобрения. С огнестрельным оружием шутки плохи. Осторожно, но твердо он вынул пистолет из руки Адама.
– Если мистер Авчи в порядке, я лучше верну оружие ему, – сказал Уокер.
Такое решение, казалось, удовлетворило всех.
Отец Корнелиус откашлялся. Все обернулись и увидели, как избитый старик, пошатываясь, встает на ноги. Из носа священника лилась кровь. Губы уже начали опухать, причем верхняя была рассечена. Кожу на левой щеке разорвало до кости – однозначно придется накладывать швы.
– Если возражений больше нет, – сказал священник, – то я бы хотел попробовать расшифровать то, что написано внутри гроба. Возможно, это маленькое ядовитое облачко – не более чем трупный газ. Но на тот случай, если ваша убежденность в том, что все в порядке, окажется неверной, я бы хотел знать, с чем мы имеем дело.
Кровавые капли время от времени падали с его избитого лица на деревянный пол.
В этот раз никто не стал ему перечить.
Буря на время утихла. В середине дня ветер полностью прекратился, и вокруг горы воцарился мирный штиль. Работа в ковчеге также остановилась, вторя погодному затишью. Как и тишина в небе, приостановка деятельности внутри пещеры носила временный характер, обещая вскорости возобновиться с удвоенной энергией. По крайней мере, в случае с бурей это обещание было выполнено ровно за час до наступления ночи.
Адам уперся ногами, борясь с порывами ветра, обрушившимися на устье пещеры. Хотя ночь еще не наступила, темень настала сегодня раньше обычного. Снегопад пары последних дней теперь казался не более чем легким снежком – по сравнению с ревущим белым шквалом, усиливавшимся с каждой минутой. Развернувшись спиной к ветру, Адам взял камеру покрепче и стал снимать воющие белые вихри, надеясь, что визуальный эффект будет что надо. Зрителей трудно удивить метелью – любой видел ее так или иначе, но точно не такую: с простирающейся под ногами белой пустотой на высоте в несколько тысяч метров над уровнем моря.
Он думал о четырех пропавших, гадал, точно ли они упали с обрыва и находятся ли их тела сейчас там – покрываясь быстро увеличивающимся слоем снега. Потеряны ли они для своих близких навсегда или покажутся на поверхности с первой весенней оттепелью? Все чаще Адам держал свои мысли и страхи при себе. Мериам, казалось, не хотела его слушать, и, хотя это разбивало ему сердце, он напоминал себе о том давлении, которому она сейчас подвергалась.
«Но она же сама в этом виновата», – подумал он.
Он был бы счастлив разделить с ней этот груз, но Мериам не хотела с ним делиться.
«Раз не хочет делиться своими проблемами, то, возможно, не захочет делиться и счастьем. Точно ли это та женщина, на которой ты хотел бы жениться?»
Чувство вины нахлынуло на него. Он любил ее и никогда не жалел об этом. Но порой с Мериам было непросто. Адам видел в ней идеального партнера, кого-то, с кем можно разделить все сокровенные мечты и прожить жизнь бок о бок, но иногда у нее появлялись свои собственные цели, которые придавали ей сил. И она шла к ним, не обращая ни на что внимания.
Каждый здравомыслящий человек на его месте уже давно нашел бы убежище, запустил там обогреватели и грелся, прижавшись к кому-нибудь, но Адам нуждался в том, чтобы побыть с собой наедине. Немного проветрить голову. Он знал, что прямо сейчас идет собрание, на котором предстоит принять ряд важных решений; что доктор Дайер уже подлатал отца Корнелиуса, и Хакан в данную минуту присматривает за священником, пытающимся расшифровать письмена внутри гроба. Знал, что Уокер и Ким ассистируют ему, а Каллиопа снимает весь процесс на видео; что Дэв Патил и Зейбекчи по-прежнему находятся под опекой доктора Дайера, хотя оба протестуют и утверждают, что полностью здоровы.
Адам засунул камеру в глубокий карман куртки и застегнул его, подумывая о том, чтобы вернуться внутрь, как вдруг из ковчега с поразительной поспешностью выскочил человек. Пригнув голову и размахивая руками, человек спешил сквозь метель прямо к опасному краю, за которым его ждало долгое падение.
– Кто, черт побери… – пробормотал Адам и побежал прежде, чем договорил до конца фразу.
Ноги его скользили. Балансируя, он расставил руки в стороны, словно ребенок, изображающий самолет. Сердце бешено колотилось от страха и осознания, что один неверный шаг – и он соскользнет за край. В эфемерном синем свете, пробивавшемся сквозь метель, было видно, что человек стал бежать быстрее. Вслед за ним ускорился и Адам. Бег его стал увереннее. Он уже понимал, что спешит, чтобы спасти человеку жизнь.
Вдруг левая нога его зацепилась за кусок льда, покрытый снегом, он поскользнулся и упал, развернувшись в падении и ударившись правым боком. Ощутив боль в ребрах, он невольно захрипел. Силой инерции его протащило вперед еще на полметра. Он отчетливо почувствовал близость обрыва и понял, что если начнет бестолково суетиться, то неминуемо свалится вниз.
«Нет», – подумал он, переживая о том, что потерпел неудачу.
