– Су-ука! – простонал он, сидя в одиночестве посреди бушующего шторма.
Надо убираться с этой горы.
Эмоции, бушевавшие внутри, выжигали все дочиста. Адам никогда не умел скрывать свои чувства. Как, черт возьми, он должен вести себя, когда вновь столкнется с Мериам? Со своей партнершей… Со своей невестой… Как ужасно, что она изменила ему с Фейизом. Но если бы дело было только в этом, он мог бы подняться над ситуацией. Возвыситься над ней морально. Его сердце разбито, но он хотя бы был вправе чувствовать себя оскорбленным. А теперь не имел даже такой отдушины.
И, главное, ради чего? Каллиопа не любит его. Они были друзьями и коллегами, иногда флиртовали друг с другом, но никогда не старались претворять флирт во что-то бо́льшее. В тот момент, когда она взяла его за руку и посмотрела на него нежными глазами, в него как будто кто-то вселился. Его тело стало двигаться словно вопреки его собственной воле.
Он никому не мог признаться в этом. Всю жизнь Адам презирал тех, кто утверждал, что может потерять над собой контроль. Поэтому, несмотря на то, что запах Каллиопы до сих пор сидел у него в голове, а кончики пальцев хранили ощущение ее тела, он готов был принять ответственность за любые последствия.
Смирившись, он оттолкнулся от стены и пошел по уступу в обратную сторону. Пока он дошел, снег покрыл одежду и залепил очки, из-за чего ему пришлось снимать их и протирать, прежде чем зайти внутрь пещеры. Ему очень хотелось добраться до убежища, которое он делил вместе с Мериам, и попытаться уснуть там до того, как она вернется, чтобы отложить все разборки до утра. Он уговаривал себя, что это не трусость, а элементарная практичность, поскольку им нужно выспаться.
Но нет. В нем кипела злость вперемешку с чувством вины, и он знал, что обязан с ней поговорить. Мысленно он возвращался на несколько месяцев назад и удивлялся, как мог не замечать того, что происходило уже тогда. Она постоянно была с Фейизом на связи – с момента их первого приезда сюда. Даже когда они планировали свадьбу, она, должно быть, общалась с ним на расстоянии. Неудивительно, что она была так замкнута, так не заинтересована в том, чтобы помогать ему решать свадебные вопросы. Даже в тот день, когда она опоздала на встречу у потенциального места их бракосочетания, она явилась со словами Фейиза о лавине, пещере и ковчеге… Понятно теперь, почему она хотела вернуться сюда как можно скорее, отложив планы о свадьбе на неопределенный срок.
Как выяснилось, ковчег тут был вообще ни при чем.
Снег хрустел под ногами. Ветер толкал в спину, будто сама буря желала, чтобы он спешил к гадости, которая его ожидала. И хуже всего он себя чувствовал из-за Каллиопы. Их дружба отныне поставлена под удар, как и профессиональные взаимоотношения. Он надеялся, конечно, что дружбу можно будет восстановить из обломков, на которые неминуемо все развалится, но не очень-то в это верил.
Резкий порыв ветра заставил его сделать пару шагов влево – ближе к пропасти. Он наклонился вперед, борясь с коварной бурей. Оттерев снег от очков еще раз, он с удивлением увидел человека, выходившего из освещенной тусклым светом пещеры. Остановившись, человек огляделся, как будто искал кого-то – неужели Адама?
Возможно, это была Мериам или даже Каллиопа. И вот человек заметил Адама и пошел ему навстречу. Когда они сблизились, он узнал Фейиза.
Кулаки его непроизвольно сжались. Он едва чувствовал пальцы под перчатками, но когда сжал их в порыве гнева, ощутил боль. Из-за собственной вины он питал смешанные чувства по отношению к Мериам, но то, что он испытывал к Фейизу… не требовало пояснений.
– Слава Богу! – воскликнул Фейиз, дрожа от холода и переступая ногами, когда они остановились друг напротив друга. – Я не мог тебя найти, но Каллиопа подсказала, что ты дежуришь, и я подумал: «Сегодня?!» А потом, когда вышел наружу и не обнаружил тебя здесь… впрочем, не бери в голову. Уже не важно. Мне нужно с тобой поговорить.
– Не нужно, – тихо ответил Адам.
Фейиз, казалось, его не слышал. Адаму хотелось повалить его на снег и избить так, чтобы тот истек кровью, а потом столкнуть в пропасть…
– Это касается Мериам, – сказал Фейиз.
Адам чуть не задохнулся от возмущения. Этот сукин сын осмелился встретиться с ним здесь – на крутом уступе этой гребаной горы, посреди чертовой метели? И для чего? Чтобы поговорить о женщине, на которой Адам намеревался жениться. Одного взгляда на Фейиза – на лицемерно-сочувственное выражение его лица, свидетельствовавшее о том, что он знал Мериам лучше Адама, – было достаточно, чтобы захотеть переломать ему кости.
– Продолжай, – произнес Адам сквозь зубы.
Ему захотелось услышать, что он скажет. Захотелось, чтобы Фейиз признался в своих грехах, прежде чем он его изобьет.
– Я не должен был тебя искать, – признался Фейиз. – Я обещал ей, что ничего тебе не скажу, но не могу удержать это в себе. Думаю, будет неправильно хранить тайну, которую женщина скрывает от человека, за которого собирается выйти замуж.
«Собирается выйти замуж… – подумал Адам. – Мериам все еще считает, что я на ней женюсь?»
Адам не дрался примерно с восьмого класса. В детском возрасте у него был тяжелый характер, из-за которого он часто попадал в неприятности, после чего возвращался домой с царапинами, синяками и сбитыми костяшками пальцев. Он заставил себя стать более цивилизованным, научился решать проблемы другими методами. Но сегодня он не хотел быть цивилизованным. И другие методы ему были не нужны. Вина за секс с Каллиопой – это было единственное, что не давало его гневу вырваться на волю. Но теперь отпала и эта преграда.
– Должен признать, у тебя есть яйца, – пробормотал он.
Ветер унес слова прочь. Фейиз нахмурился и внимательно посмотрел на него. Он услышал, что сказал Адам, но не очень понял, что это значит.
– Она будет в ярости, – продолжил говорить Фейиз. – Но ты должен об этом знать, Адам. Она думает, что таким образом оберегает тебя или вроде того, но я же вижу, что это все больше отдаляет вас друг от друга. – Он вскинул руки. – Что я все вокруг да около… Прости меня. Ненавижу разрушать доверие, но ты должен знать, что она больна. Ты, наверное, и сам это замечал, да? Но ты не знаешь, насколько все плохо.
Понадобилось несколько секунд, чтобы слова дошли до Адама, прорвались через пламя его гнева. Но когда он осознал их, жар ярости немедленно угас и зубами он вновь ощутил холод ветра. Замерший и замерзший, Адам оторопело смотрел на Фейиза.
– Что ты сказал?
– Она больна, Адам. Мериам не хотела тебе признаваться, потому что боялась, что это все испортит. Мне она сказала, потому что я недавно потерял отца и сестру, и она видела во мне поддержку, но теперь… когда начались эти странные вещи, когда ей приходится столько всего выносить на своих плечах… мне кажется, просто несправедливо…
– Насколько больна?
– …скрывать это от тебя. Я пытался убедить ее сказать, но…
