– Нет, правда, – продолжила Каллиопа. – Не говори ничего. Все, что он сказал о тебе… об Адаме и обо мне… все это правда, ты это знаешь. Демон залез к нам внутрь только потому, что мы сами его позвали. Разве не понятно? То, что находилось в пещере, могло быть злом, но мы откормили его своей темной стороной. Оно окрепло только благодаря нам!
Камера выпала из ее рук и упала на снег. Ее стали душить слезы, и она попятилась назад, сходя с тропы.
– Не глупи, девочка, – сказал Хакан.
Каллиопа скользнула по нему взглядом, даже не пытаясь вытереть глаза. Она ускорила шаг, все дальше сходя с тропы. Хакан устремился за ней – злой, как никогда. Адам ожидал, что она остановится, чтобы выплакаться и отдышаться, и затем вернется, но Каллиопа вдруг побежала. Она бежала, оскальзываясь и падая, натыкалась на валуны под мягким слоем белого снега, и он вдруг понял, что она собирается сбежать от них навсегда.
– Черт возьми, Каллиопа! – закричал он, сходя с тропы.
Мериам ухватила его за руку. Ее хватка была слишком слаба, чтобы остановить его, но достаточна, чтобы привлечь внимание. Он повернулся к ней в растерянности и панике. В одиночку, оставшись без проводника, Каллиопа умрет. Даже если ей удастся каким-то чудом добраться до подножия горы, вероятность того, что она найдет убежище, не замерзнув и не умерев с голоду по дороге, была ничтожна.
– Но я должен… – начал он.
– Не должен! – жестко отрезала Мериам.
Чувствуя, как колотится сердце, он взглянул на Мериам, затем отвернулся и стал смотреть, как скользит и карабкается Хакан, пытаясь угнаться за Каллиопой. Снова усилился ветер, и за несколько секунд буря полностью поглотила ее. Они по-прежнему видели Хакана, но Каллиопа исчезла.
– Каллиопа, перестань! – закричал Адам. – Ты не сможешь добраться в одиночку!
Хакан помедлил, вглядываясь в метель, затем повернулся к ним.
– Не сходите с тропы. Второй Лагерь уже близко! – крикнул он. – Отдохните там, но не больше десяти минут, затем идите дальше. Я ее приведу.
– Пусть идет куда хочет, Хакан! – вмешался мистер Авчи. – Проводник нужен и нам.
Но Хакан уже шел, никого не слушая. Адам видел, как он стал скользить, согнув ноги в коленях, лавируя на неровном склоне. Затем, вслед за Каллиопой, Хакан исчез в белом вихре.
– Ненавижу его, – произнесла Мериам, стоя рядом с Адамом.
– Он тебя – тоже.
Они постояли еще несколько секунд, глядя на замерзший пейзаж, на котором хаос из ветра со снегом, казалось, будет длиться вечно.
Затем Мериам взяла его за руку, и они как можно скорее зашагали ко Второму Лагерю.
Всего их осталось семеро, и среди них только Адам, Мериам и Оливьери имели хоть какой-то опыт восхождения на эту гору. Остальным придется полагаться больше на смелость, чем на мастерство.
20
Они остановились за черной скалой, полукругом окружавшей Второй Лагерь, чтобы подкрепиться протеиновыми батончиками и попить воды. Уокеру ужасно хотелось кофе, но никто здесь не стал бы терять время на его приготовление, и прежде всего он сам. Разговаривали они мало, будучи подавленными паранойей, преследовавшей их весь день. Допивая или доедая, они глядели друг на друга с подозрением, затем снова стали собирать рюкзаки. Сначала все смотрели в ту сторону, куда ушли Хакан и Каллиопа, ожидая, что они могут появиться в любую секунду, но прошло десять минут, и почти всем это стало неинтересно. Сегодня на горе́ осталось так много людей, что они уже начали к этому привыкать.
Уокер вынул из пистолета магазин, проверил его и вставил на место. Больше рисковать он не будет.
– Идем, – сказал он, поднимаясь на ноги.
Ким и отец Корнелиус немедленно вскочили. Остальные посмотрели на Адама и Мериам, по привычке считая их за главных. Но Адам стал помогать Мериам, не обращая ни на кого внимания. И по тому, как он держал ее за руку, Уокер понял, что она может не добраться даже до Первого Лагеря, не говоря уже о подножии горы. Какая-то часть его души подбивала бросить всех и вернуться домой, к Чарли. Теперь он будет лучшим отцом – он готов был пообещать это любому богу, который сможет его выслушать. Он будет лучше относиться к Аманде и станет ей надежным другом, раз уж не вышло стать хорошим мужем. Если бросить Мериам (и, черт возьми, священника, ведь отец Корнелиус очень старый и офигенно медлительный!), то он станет лучшим из людей.
Но рассуждения эти не имели смысла. Как он будет лучшим в мире, зная, что оставил этих людей? Как он станет лучшим отцом для своего сына – тем, на кого всегда можно положиться, – если обречет их на смерть?
«А еще ты заблудишься и погибнешь, если с тобой не останется хоть кто-то, кто поднимался на Арарат раньше».
Уокер брел по заснеженной тропе, цепляясь за нее зубьями альпинистских кошек, чтобы не потерять равновесие. Он вглядывался сквозь метель, наблюдал, как Адам и Мериам медленно продвигаются вперед, и убеждал себя, что он не оставил бы их, даже если бы поднимался на эту гору тысячи раз.
«Дело не только в том, что они нужны тебе», – думал он, пытаясь в это поверить.
Теперь он смотрел на всех с настороженностью. Первые двадцать минут после выхода из Второго Лагеря он не выпускал оружия из рук, но через некоторое время ему пришлось убрать пистолет в кобуру, чтобы размять пальцы и похлопать руками для притока крови. По идее, здесь, на более низкой высоте, температура должна была немного повыситься, но если и так, Уокер не заметил разницы. Казалось, ветер стал даже холоднее и острее. Открытые участки кожи вокруг рта и глаз начали неметь. Уокер старался не думать об обморожении.
Точно так же, как старался не думать о другом: с каждым шагом его спину покалывало от ощущения, что за ним наблюдают. Его мучило подозрение, что зло спустилось с горы вместе с ними, спрятавшись в сердцах и умах. Если он позволял себе размышлять об этом, то ему становилось трудно дышать. Его начинал переполнять такой первобытный страх, что хотелось либо лечь, свернувшись в клубочек, либо броситься вперед, крича от ужаса.
Демон был здесь, где-то среди них. Уокер практически чувствовал, как он наслаждается их страхом. И каждый из выживших знал, что его появление – это просто вопрос времени. Уокер присматривался к Адаму и Мериам, идущим впереди. Они на грани, им страшно, но они так же наготове, как и он.
– Притормози, Уокер!
Очнувшись от задумчивости, он с изумлением понял, что почти нагнал Адама и Мериам. Снег залепил очки так, будто несколько последних минут он спал на ходу. Горячий толчок ужаса прошил его мозг. Спал или потерял контроль над своим телом?
Уокер остановился и посмотрел назад. Протерев очки от снега, он потрогал рукой бугорок, ощущаемый под несколькими слоями толстой одежды – кусочек отвердевшего битума, который висел на шее на веревочке. Внутри стал закипать гнев. Они все надеялись на Оливьери. Даже отец Корнелиус поддался логике ученого, но теперь стало очевидным, что это было не более чем предположение. «Предположение, в которое мы все захотели поверить».
