Контакты с экспозитурой № 2 ПГШ они поддерживали через начальника подреферата «В-U» (украинцы) этой экспозитуры поручика Владислава Гуттры (Guttry)
[768] (получали от него деньги, инструкции, директивы, а ему посылали рапорты, донесения и т. д.) либо же через начальников резидентур реферата «Восток» экспозитуры № 2
[769].
Менее активно, чем петлюровцы, но все же сотрудничали с польской разведкой и украинские националисты из УВО-ОУН
[770] во главе с полковником Евгеном Коновальцем (так называемая «галицийская группа»)
[771]. Примечательно, что это сотрудничество тайно продолжалось несмотря на организованные ими покушения на самого Юзефа Пилсудского (25 сентября 1921 г.) и министра внутренних дел Бронислава Перацкого (15 июня 1934 г.)
[772]. В известной мере сохранять и продолжать «деловые отношения» «двуйчикам» и оуновцам помог конкордат между Варшавой и Ватиканом, подписанный 8 сентября 1925 г. В результате духовный пастор и идеолог украинских националистов митрополит греко-католической церкви Андрей Шептицкий присягнул на верность Польской республике и тем самым заметно микшировал обвинения боевиков УВО-ОУН в антигосударственной деятельности.
Итак, договоренность с Петлюрой стала первым практическим шагом на пути реализации «прометейской» идеологии.
Отношения с националистами-контрреволюционерами углублялись и укреплялись еще больше позднее — по мере того, как те оказывались в эмиграции. В Польше и Чехословакии собралась украинская эмиграция, в Турции — кавказская и татарская, в Персии — туркменская и азербайджанская. Кроме того, важным центром эмиграции был Париж.
Польская разведка изначально стремилась использовать свои агентурные связи среди национальной эмиграции для установления взаимоотношений со всеми силами и движениями, которые разделяли идеи русофобства и национализма, но по тем или иным причинам не были подключены ею («двуйкой») непосредственно к организации «Прометей».
Так, еще 11 апреля 1920 г. внутри 2-го отдела ГШ ВП был учрежден новый — Национальный — реферат, шефом которого стал капитан Виктор Чарноцкий. Вместе с ним работали капитан Тадеуш Крук-Стржелецкий (Kruk-Strzeleckiy)
[773], подпоручик Станислав Лис-Блоньский (Lis-Biocski)
[774], а также Хенрик Сухенек-Стахетский (Suchenek Stachecki)
[775]. Последний возглавил белорусский подреферат (с 1925 г. он служил в МВД Польши в качестве начальника Отдела по национальным делам). Среди его ближайших помощников были начальники 2-го отдела штаба III ВО, дислоцированного в Гродно, Казимир Жобель (1800 — после 1952) и Станислав Ярецкий (1892–1955). В своей деятельности это подразделение ориентировалось главным образом на полонофильскую часть белорусского электората. Среди его конфидентов можно видеть представителей таких организаций откровенно антисоветского и пропольского толка, как «Объединение белорусских беспартийных активистов», Белорусский национальный комитет в Варшаве (во главе с Лявоном Дубейковским, 1867–1940), боевая радикал-националистическая организация «Зеленый дуб» (во главе с Вяч. Дергач-Адамовичем)
[776], «Комитет обороны восточных окраин». Все они так или иначе были связаны с отрядами генерал-майора Станислава Булак-Балаховича
[777], которые не столько обороняли Польшу от восточного соседа, сколько занимались грабежом и разбоем в районах советско-польского приграничья. Конкретно в ряду тайных сотрудников 2-го отдела, действовавших в 1920-1930-е гг., помимо только что названных выше, можно упомянуть следующих лиц: Р. Зямкевича (он же — «Шершень», «Дземянович»)
[778], Я. Ладнова
[779], Я. Мамонько
[780], Я. Миткевича
[781], Цявловского, М. Шимбаревича, Я. Шурпу
[782], С. Яковюка
[783] и др. Несмотря на то что эти агенты часто перегружали «двуйку» описанием собственных дрязг и распрей и доносами друг на друга, тем не менее они подробно информировали Варшаву в основном о внутриполитических процессах в Западной Белоруссии, а также о контактах западнобелорусских национал-демократов с западными разведками
[784], украинскими националистами, а местных коммунистов и… евреев с эмиссарами из Минска и Москвы
[785].
