Согласно оценкам Бончковского, в результате многих бесед он пришел к выводу о том, что отношение немецких «государственных лиц» к «прометеизму» создает общую платформу для деятельности в направлении расчленения СССР. Со стороны д-ра Лейббрандта было выражено пожелание, дабы «для более тесного польско-немецкого сотрудничества и контакта на основе решения задач „прометейско“-антироссийских» в Берлин был направлен польский представитель в качестве члена посольства либо же в какой-либо иной должности.
Следующим этапом на пути развития диверсионно-политического сотрудничества польского 2-го отдела с гитлеровской Германией стала реорганизация Восточного института в 1938–1939 гг.
Польско-немецкое сотрудничество в «прометейской» области особенно ясно показано в памятной записке В. Бончковского. Гитлеровский принцип «пятой колонны» находит в названой записке полное признание, когда речь заходит о формировании таковой в Советском Союзе с опорой на «прометеизм».
Заслуживает внимания документ экспозитуры № 2
[879], из которого следует, что она отдавала себе полный отчет в том, что Германия стремится подчинить себе «прометейские» акции. Тем удивительнее факт приглашения экспозитурой № 2 немцев к установлению контактов с «прометейской» эмиграцией. В данном же отношении в документе подчеркивается факт заангажирования Японии как в политическом, так и финансовом плане для проведения «прометейских» акций, и все это по непосредственной инициативе польского МИД.
В документах экспозитуры № 2 довольно часто просматриваются попытки представить гитлеровскую Германию как прямого соперника в сфере «прометейской» деятельности. Однако, принимая во внимание характер политики пилсудчиков, проводившейся в этой области экспозитурой № 2, и учитывая такие принципиальные факты, как те, что были изложены в памятной записке Бончковского, а также инспирацию экспозитурой № 2 сотрудничества «прометейцев» с немецкой разведкой и особенно ведущую роль, какую исполнял в экспозитуре № 2 и в польском МИД немецкий шпион Дубич-Пентер, можно сделать вывод о том, что действительно существовало глубоко законспирированное сотрудничество экспозитуры № 2 с германской разведкой.
В Варшаве «прометейская» работа управлялась непосредственно центральным руководством экспозитуры № 2, а точнее сказать — самим Харашкевичем. За границей, в тех странах, где размещалась национальная эмиграция, экспозитура № 2 проводила «прометейскую» работу посредством резидентур, специально для этого организованных, а также с помощью прежних официальных дипломатических резидентур. В задачи резидентур входили поддержание тесной связи с предводителями разных эмигрантских групп, передача им инструкций и денег от центра и контрразведка на территории проживания этой эмиграции. К заданиям резидентур также относилось точное информирование центра о всем, что касалось эмиграции на месте ее проживания.
В Париже «прометейской» работой руководили последовательно следующие резидентуры («пляцувки») экспозитуры № 2; «Мартель» («Martel») I в 1928–1931 гг., руководителем которой был поручик Станислав Защвилиховский; «Роллэн» («Rollin») в 1931–1933 гг., руководитель — Станислав Глиньский
[880]; «Мартин» («Martin») в 1933–1934 гг. и «Мильтон» («Milton») в 1934–1937 гг., руководитель — майор Владимир Домбровский; «Велстон» («Welstone») в 1937–1939 гг., руководитель — майор Владислав Пельц, сотрудник-контрактник экспозитуры № 2, а до этого — руководитель и соучредитель «Прометея» в Харбине. В Константинополе руководителем резидентуры экспозитуры № 2 «Ассад» был в 1932–1937 гг. майор Кароль Дубич-Пентер, позднее ставший послом в Лиссабоне. В Праге руководителем резидентуры экспозитуры № 2 «Тарас» был в 1934–1937 гг. майор Ежи Кржимовский. В Харбине руководителем резидентуры экспозитуры № 2 «Хольский» был в 1934–1939 гг. консул Речи Посполитой в Харбине советник Александр Квятковский
[881].
На территории СССР с экспозитурой № 2 сотрудничали дипломатические представители: Петр Курницкий
[882] — вице-консул в Киеве (1932–1936); Ксаверий Залевский
[883] — вице-консул в Тифлисе (1935–1937).
Следует отметить, что в действительности Польша планировала создать на территории Советского Союза гораздо больше собственных диппредставительств, под прикрытием которых могли бы действовать разведцентры «двуйки». «Программа деятельности в этом направлении, — отмечает в своем исследовании Т.М. Симонова, — была разработана МИД Польши при полном одобрении военного министерства. Предполагалось создать представительства в Москве, Киеве, Харькове, Одессе, Ленинграде, Чите, Ново-Николаевске, а также восстановить представительство в Минске — там польский представитель был арестован по обвинению в шпионаже.
Признано было необходимым также восстановить польские канцелярии при итальянском консульстве в Тифлисе, при персидском консульстве в Баку и Эривани, а также на территории Дальневосточной республики. По мнению начальника Восточного департамента МИД Р. Кнолля, большой интерес для секретной деятельности в России могли иметь представительства в Ташкенте и Казани. „Казань можно было бы укомплектовать под флагом Красного Креста, — предлагал он, — а Ташкент — в составе какого-нибудь торгового представительства Лодзинской промышленности“»
[884].
