На посту руководителя военного представительства он оставался два года, хотя уже через несколько месяцев пребывания Воликовского в Москве чекисты выявили ряд подозрительных контактов самого подполковника и некоторых его подчиненных. Так, в сентябре 1921 г. Особый отдел ВЧК задержал при встрече с информатором работника канцелярии военного атташе Ю. Стжелецкого. Только после настойчивых обращений польского дипломатического представительства в Наркомат иностранных дел провалившийся разведчик был освобожден и выслан из страны
[429].
В конце 1923 г. после необходимой оперативной разработки КРО ОГПУ был арестован личный агент польского военного атташе — помощник главного редактора редакционной коллегии Главного управления учебных заведений Красной армии С. Дзюбенко. В ходе расследования его преступной деятельности выяснилось следующее: будучи бывшим полковником колчаковской армии и лицом, настроенным резко против советской власти, он весной 1922 г. познакомился с Воликовским. Целью знакомства являлось получение разрешения на выезд в Польшу по каналу оптации. Для этого Дзюбенко готов был секретно сотрудничать с польской разведкой, добывать для нее военные сведения и выполнять другие задания. Как указано в газетной публикации по делу Дзюбенко, он в декабре 1922 г. по подложным документам выезжал в Харьков и сумел добыть там секретные документы Украинского военного округа — комплект приказов за 2 месяца. По возвращении он передал материалы военному атташе Воликовскому. Чтобы не подставлять последнего под возможный чекистский удар, помощник польского ВАТ капитан Котвич-Добжаньский взял Дзюбенко к себе на связь и направил агента в Ростов-на-Дону. Там, используя старых знакомых, Дзюбенко достал приказы по 1-й Конной армии. Убедившись в надежности агента, Добжаньский дал ему задание — открыть в Москве книжный магазин под названием «Военно-техническое образование». Магазин должен был служить явочной квартирой польской разведки и давать возможности Дзюбенко заводить новые связи с командирами Красной армии для получения в последующем от них разведывательной информации. В феврале 1924 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Дзюбенко к высшей мере наказания по части 1-й статьи 66-й Уголовного кодекса РСФСР
[430].
В сентябре 1923 г. контрразведчики ОГПУ реализовали разработку на бывшего генерала А. Яндоловского. До ареста он состоял в должности для поручений при начальнике артиллерии Московского военного округа. Кандидатуру будущего агента подобрал капитан Котвич-Добжаньский — он был знаком с ним еще до Первой мировой войны по совместной службе в Польше. Теперь капитан являлся помощником польского военного атташе. С согласия Воликовского вербовка состоялась весной 1922 г. Яндоловский стал подписывать свои достаточно подробные сообщения псевдонимом «Краузе» и получал за это в месяц 75 золотых рублей
[431]. Затем польский агент заявил своему оперативному руководителю, что приобрел еще несколько источников информации, и просил увеличить жалованье, поскольку стал фактически выполнять роль резидента. Приказы Реввоенсовета Республики, штаба МВО, сводки о состоянии артиллерии округа и иные секретные документы потоком пошли в аппарат военного атташе, а оттуда — во 2-й отдел ПГШ. Активной шпионской деятельностью Яндоловский надеялся обеспечить себе безбедное существование в Польше, куда намеревался уехать с помощью Воликовского и Добжаньского. Насколько ценным был агент «Краузе», можно судить по переписке, сохранившейся в архиве польской разведки. Из этих документов следует, что 2-й отдел ПГШ прилагал все усилия для освобождения Яндоловского, вплоть до давления на польский МИД, подвигая последний к включению провалившегося агента в списки на персональный обмен
[432]. Но все оказалось тщетным. В газете «Правда» от 31 января 1924 г. было опубликовано решение военного трибунала о расстреле предателя
[433].
Кроме резидентуры, организованной на базе аппарата военного атташе, поляки создали разведывательную ячейку и в польском консульстве. Первым резидентом здесь стал офицер реферата «Б-1» (позднее реферат «Восток») капитан В. Михневич, работавший под псевдонимом «Владислав Михаловский». Вспоминая о том времени, он писал, что с самого начала сосредоточился только на разведывательной работе, поскольку польским консулом был известный правовед и знаток России М. Самсон-Химмельштейн, взявший на себя всю повседневную работу
[434]. Судя по его воспоминаниям и исходя из того, что мне не удалось найти в архиве ФСБ России каких-либо данных о шпионской деятельности «Михаловского», он действовал достаточно профессионально. Подставить ему наших агентов, видимо, не удалось, а от организованного плотного наружного наблюдения польский разведчик зачастую уходил, не давая контрразведке выйти на его связи.
Вполне успешно начал свою работу в Петрограде резидент Ю. Ляховицкий-Чехович. Так же как и в отношении многих других сотрудников польской разведки, направленных в нашу страну в начале 1920-х гг., расчет в случае с Чеховичем делался на его широкие знакомства среди бывших офицеров царской армии, оставшихся продолжать службу в Красной армии и во флоте. Сам он еще в 1916 г. поступил в Отдельные гардемаринские классы — морское училище для подготовки строевых офицеров флота. В марте следующего года окончил их с присвоением воинского звания мичман. Как установили контрразведчики, Чехович в 1918 г. арестовывался Петроградской ЧК за контрреволюционную деятельность, но каким-то образом избежал суда и скрылся
[435]. По некоторым данным, он успел поработать в организации английского военно-морского атташе капитана 1-го ранга Ф. Кроми, а потом в морской разведывательной организации под названием «ОК». Эта подпольная структура также работала на англичан. В 1919 г. Чехович некоторое время служил в советской речной флотилии в Киеве, а затем перебрался в Польшу. По данным польского историка А. Мисюка, в 1921 — начале 1922 г. Чехович возглавлял резидентуру 2-го отдела ПГШ в Кишиневе
[436].
Имея такой опыт разведывательной деятельности, он прибыл в Петроград в начале лета 1922 г. и приступил к работе под прикрытием должности сотрудника польской делегации по делам оптации и репатриации. Чекисты сразу обратили внимание на сотрудника делегации, который вообще не принимал участия в ее делах, зато активно восстанавливал многочисленные старые связи, устраивал вечеринки, делал дорогие подарки. Конкретный сигнал о проведении Чеховичем шпионской деятельности пришел из Штаба морских сил — от комиссара этого штаба В.И. Зофа. Последний сообщил, что сотрудник штаба Альфред Бекман случайно встретился со своим соучеником по Отдельным гардемаринским классам Чеховичем, и тот через некоторое время предложил ему давать для поляков сведения о советском флоте. Скорее всего, именно Бекман помог контрразведчикам на начальном этапе разработки Чеховича и установил круг других лиц из числа командного состава морских сил. К сожалению, разработку пришлось свернуть после того, как в июне 1923 г. были арестованы два осведомителя Чеховича. Чекисты арестовывали их конспиративно, однако не смогли (в силу совершенной оперативной ошибки) обеспечить полную тайну. Узнав об их задержании и опасаясь негативного для него развития событий, Чехович в начале октября 1923 г. спешно покинул Петроград и больше вообще не попадал в поле зрения советских органов госбезопасности.
