Согласно сохранившимся материалам разведки Речи Посполитой, экспозитура № 5 была создана на базе 2-го (разведывательного) отдела 6-й армии, которая в период советско-польской войны оперировала на Украине. Как и другие территориальные органы разведки, она вела в первой половине 1920-х гг. «ближнюю» (до 250 км), а в ряде случаев и «глубокую» разведку, вплоть до Киева, Харькова, Одессы и Ростова-на-Дону. Предпринимались попытки создать резидентуру даже в Тифлисе (ныне Тбилиси). Причем агенты экспозитуры действовали независимо от резидентур, созданных в консульствах и иных представительствах. На первом этапе основную базу для развертывания подрывной и шпионской работы составляли кадры структур Польской организации войсковой в указанных и других городах, уцелевшие от оперативных ударов органов ВЧК-ГПУ.
Так же как и экспозитура № 1, львовский разведорган имел тесную связь с националистическими эмигрантскими организациями, в данном случае в основном украинскими. Разведка Украинской народной республики (УНР) полностью контролировалась поляками вплоть до начала Второй мировой войны. Факты шпионажа, вскрытые в 1920-х гг. чекистами Украины, показывают, что практически во всех случаях агенты украинских эмигрантских организаций являлись одновременно и агентами польской разведки. О чем говорить, если занимавший несколько лет должность начальника петлюровских спецслужб Чеботарев сам состоял на связи во 2-м отделе ПГШ.
В значительно большем масштабе, чем коллеги из Вильно, экспозитура № 5 занималась подготовкой на польской территории украинских вооруженных формирований и делала все для перенесения их деятельности на советскую сторону с целью развития повстанческого движения. Наиболее ярким примером тому служит создание при поддержке поляков так называемого Партизанско-повстанческого штаба (ППШ) при Главном командовании войск УНР в эмиграции. Во главе штаба стал генерал-хоружий Юрий Тютюнник. Штаб размещался сначала в Тарнове, а затем во Львове, где и находилась экспозитура № 5. По ее прямому указанию разведывательный отдел штаба развернул свои пункты на польско-советской границе. Только в 1921 г. ППШ перебросил на Украину более 900 разведчиков, диверсантов, организаторов партизанско-подпольной борьбы и десятки вооруженных групп
[469].
Экспозитура имела и свои разведывательные посты в Тарнополе, Ровно и Кременце. В первой половине 1920-х гг. они действовали достаточно успешно и имели хорошие агентурные позиции на нашей стороне. К примеру, агентом Тарнопольского поста был секретарь военкомата в Каменец-Подольске П. Хоменко (псевдоним «Данилевский Павел»). После того как он почувствовал интерес к своей персоне со стороны чекистов, в середине 1923 г. бежал в Польшу. За оказанные польской разведке ценные услуги был принят на службу и назначен начальником разведывательно-пограничного пункта в г. Скала
[470]. Польский шпион сумел еще до своего бегства завербовать бывшего офицера царской армии, а на 1923 г. инструктора Всеобуча Мездрикова и присвоил ему псевдоним «Аркадий Леонтьев». Этот агент был ценен тем, что ранее служил в штабе 45-й дивизии и имел хорошие связи со своими бывшими сослуживцами, через которых добывал важную для поляков информацию. Ошибки, допущенные чекистами в ходе его разработки, позволили Мездрикову перейти через границу и продолжить работу на противника. Согласно сведениям из архива польской разведки, он оставил на Украине несколько своих агентов, которых советским контрразведчикам тогда найти не удалось. Агенты экспозитуры действовали также в Виннице и Проскурове.
Скорее всего, на экспозитуру № 5 работала и шпионская группа в Одессе. Она состояла из 15 человек, и руководителем ее была Горошкина Галина. В польской разведке она фигурировала под псевдонимом «Зелинская Янина»
[471]. В отчете ГПУ Украины за 1924 г. эта шпионская группа фигурировала как «Дело Найденовой», поскольку в Одессе польская разведчица жила под этой фамилией. Разработку дела вело Особое отделение ГПУ 6-го корпуса. Одесские чекисты установили, что из польской миссии передавались Найденовой крупные денежные суммы на вербовку агентуры в штабах и воинских частях корпуса. Контрразведчики выявили следующих наиболее важных шпионов, связанных с Найденовой: начальник артиллерии корпуса, бывший генерал царской армии Комаров; Малинарий — дивинженер 51-й дивизии и Топчий — ответственный сотрудник Штаба частей особого назначения (ЧОН). Вскоре удалось раскрыть и арестовать всех 15 человек. Военный трибунал приговорил пятерых к высшей мере наказания — расстрелу, а остальные получили разные тюремные сроки
[472].
Экспозитура № 5 активно использовала и перебежчиков как источник информации. Особый интерес представляли, конечно же, дезертиры из Красной армии. По имеющимся в моем распоряжении данным, с 1921 по 1933 г. в Польшу бежало 159 советских военнослужащих. Наиболее «урожайными» для польской разведки были 1922, 1930, 1931, 1932 и 1933 гг. (соответственно 41, 23, 13, 12 и 14 перебежчиков). И если в первые два-три года дезертиры бежали в Польшу по бытовым причинам, то в начале 1930-х гг. это были в основном выходцы из кулацких семей, родственники которых подверглись репрессиям. Перебежчики, представившие наиболее интересную информацию, после дополнительной проверки вербовались польской разведкой для работы как на территории Польши, так и для выполнения заданий в СССР. Из списка перебежчиков, составленного экспозитурой № 5, следует, что завербовано было за 1922–1933 гг. (как самим разведорганом, так и соответствующими подразделениями Корпуса пограничной охраны) 44 человека, а из них 9 бывших советских военнослужащих позднее работали в нашей стране в качестве агентов
[473].
Приведу пример с летчиком Р. Пржевлоцким, бежавшим в Польшу в 1929 г. После того как он выдал всю известную ему информацию по авиации Киевского военного округа, Пржевлоцкого завербовали и в ноябре того же года забросили в СССР со шпионским заданием. Он, в частности, должен был доставить в Польшу спрятанные одним из военнослужащих тетради с секретными записями, касавшимися советских военно-воздушных сил, и подобрать среди бывших сослуживцев лиц для последующей их вербовки польской разведкой. Сотрудники ОГПУ ждали появления агента поляков, хотя и не знали, что им будет именно Пржевлоцкий.
До этого уже удалось арестовать ранее перешедшего границу и завербованного экспозитурой № 5 В. Кривомаза. До своего бегства из СССР он окончил в Ленинграде Военно-техническую школу ВВС, затем Севастопольскую школу военно-морских летчиков и далее проходил службу в 17-м авиаотряде в качестве механика. За аморальное поведение его исключили из комсомола, судили за дезертирство, но он сумел бежать и перейти границу. Поляки завербовали Кривомаза и готовили к переброске на советскую сторону с целью встречи с братом — авиатехником Новочеркасского авиаотряда с тем, чтобы убедить того работать в интересах польской разведки. А для начала Кривомазу следовало забрать у родственника незаконно хранившиеся у него тетради с секретными записями курсов лекций и иными важными сведениями. При выполнении этого задания советская контрразведка арестовала шпиона и получила от него исчерпывающие показания. По своим каналам чекисты довели до сведения руководства экспозитуры, что Кривомаз якобы был убит еще при попытке перейти границу. Расчет делался на то, что поляки пойдут на переброску другого агента для реализации задания, данного ранее Кривомазу. Так и произошло. В итоге чекисты арестовали Пржевлоцкого и на этом прекратили данную оперативную комбинацию против экспозитуры № 5
[474], но одновременно завели другую разработку под названием «Летчики». Во время допросов Пржевлоцкий рассказал чекистам о другом агенте экспозитуры — тоже ранее бежавшем в Польшу бывшем летчике по фамилии Вуйтек. Сотрудники КРО ОГПУ и их украинские коллеги предполагали в рамках нового дела провести дезинформационные акции, направленные на сковывание разведывательной активности польской разведки
[475]. Однако найти сведения о реализации этой операции пока не удалось.
