Книга Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938, страница 89. Автор книги Александр Зданович

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938»

Cтраница 89

Итак, центр коммуникации МОЦР с эмигрантскими монархическими организациями был перенесен из Ревеля в Варшаву. Артамонов, нисколько не колеблясь, пошел на вербовку польской разведкой в лице начальника ее русского направления М. Таликовского и получил псевдоним «Липский». С разрешения куратора он привлек к сотрудничеству со 2-м отделом ПГШ бывшего офицера армии Врангеля русского эмигранта Войцеховского, который теперь стал в переписке именоваться «Петровским» [640]. Обоих на личную связь принял М. Таликовский.

Поскольку этот ответственный сотрудник 2-го отдела ПГШ курировал разведывательную работу «Центра Действия» (ЦД), савинковского «Народного союза защиты родины и свободы» (НСЗРС), теперь «Монархического объединения Центра России» (МОЦР), а позднее и «Республиканско-демократического объединения» (РДО), целиком контролировал все линии связи русских эмигрантских организаций с СССР через польскую границу, стоит о нем сказать отдельно. Михаил Михайлович Таликовский родился в Одессе в 1894 г. и там же получил гимназическое образование. В 1911 г. его призвали в царскую армию, где он и прослужил до января 1918 г., дослужившись до звания штабс-капитана. Потом поступил в сформированный в Одессе польский военный отряд, но в апреле, став членом Польской организации войсковой (ПОВ), перешел на нелегальное положение и исполнял обязанности адъютанта начальника районной группы. С этого времени начинается его разведывательная работа. Его фамилия нередко появлялась в сводках чекистских органов, но задержать Таликовского не удавалось. С началом советско-польской войны он уехал в Варшаву, где и поступил на штатную должность во 2-й отдел ПГШ. При реорганизации отдела в июне 1921 г. был назначен начальником подреферата «Б-1», отвечавшего за советское направление в реферате центральной агентуры 2-го отдела ПГШ [641].

Любопытные детали облика и поведения Таликовского дал в своих воспоминаниях его агент и член Варшавского аппарата связи МОЦР Войцеховский. «Удивительным, по нарушению элементарной конспирации, — писал Войцеховский, — был обед, данный Артамонову и мне начальником русской секции второго отдела генерального штаба, капитаном Михаилом Таликовским. Он пригласил нас в ресторан гостиницы „Бристоль“ — один из лучших в Варшаве. Мы сидели в общем зале втроем — польский офицер в военной форме и двое русских эмигрантов… Удивила его скромность. Далеко не новый мундир был аккуратно заплатан на локте…» [642] Таликовского считали асом разведки на Востоке, поэтому он долго находился на своей должности, пережив реорганизации 1923 и 1926 гг. Но, отмечу это особо, был убран с занимаемого поста после провала, а вернее — разоблачения предателем, организации «М» — «Треста» в 1927 г.

Итак, главный центр связи МОЦР с эмигрантскими монархическими организациями был создан в Варшаве, и действовал он под полным контролем польской разведки. Но руководитель резидентуры «Виттег» (переименованной затем в «Р-7», позднее — в «J-6» и далее — в «Балт») капитан Дриммер не хотел упускать возможность использования МОЦР для усиления разведывательной работы в СССР из Ревеля. Ведь в задачу его «пляцувки» входило освещение Петроградского военного округа и центральных советских учреждений в Москве [643]. В ноябре 1922 г. капитан Дриммер командировал в Москву одного из своих подчиненных, который должен был выполнять обязанности связного с МОЦР. 2-й отдел ПГШ добился в МИД Польши назначения этого офицера (подпоручика В. Михневича) на должность сотрудника консульства в Москве. В целях конспирации польский разведчик прибыл в советскую столицу под фамилией Владислава Михаловского (псевдоним «Влад»). Он лишь успел установить контакт с представителем МОЦР «Касаткиным» (агентом ГПУ Опперпутом), но реально приступить к работе не смог ввиду заболевания. Тогда на временную замену ему начальник подреферата «В-1» Таликовский незамедлительно прислал в Москву еще одного сотрудника резидентуры «Р-7/1» — Эдварда Чижевского [644]. Он стал встречаться с «Касаткиным» 4–5 раз в неделю и получать очередные партии «дезы».

Срочное командирование в советскую столицу специально выделенных офицеров разведки свидетельствует о том, насколько 2-й отдел ПГШ был заинтересован в скорейшем налаживании шпионской работы, используя МОЦР. Чекисты в свою очередь добились решения одной из задач в рамках разработки «Ярославец», а именно концентрации усилий нескольких польских разведчиков на связи с подставленным им агентом «Касаткиным». Кроме того, наружное наблюдение за Михневичем и Чижевским позволило в короткое время выявить некоторых их агентов, ранее не известных КРО ГПУ. Польский историк спецслужб Анджей Кшак утверждает, что для усиления уверенности поляков в том, что они имеют дело с серьезной организацией, руководивший тогда разработкой «Трест» начальник 4-го отделения КРО Кияковский тоже имел контакты с Чижевским, позиционируя себя как руководителя «Касаткина». Возможно, так оно и было, но подтверждения данного факта в других источниках мной пока не обнаружено. Да и зачем было вновь рисковать, учитывая возможность опознания Кияковского как офицера польской армии Стецкевича — бывшего главу агентурной сети в Петрограде. Во 2-м отделе ПГШ было доподлинно известно о его переходе на советскую сторону.

Чтобы сбить активность Чижевского, сотрудники КРО подготовили и через «Касаткина» передали ему материалы, якобы добытые в Разведупре Красной армии. Они касались действовавшей в Москве под руководством польского разведчика резидентуры (или отдельного агента) под псевдонимом «Чайка». Представитель МОЦР уведомил Чижевского о том, что этот источник известен чекистам и с ним работал капитан Котвич-Добжаньский. Он относительно давно действовал в Советской России, прибыв туда еще в апреле 1921 г. в составе Репатрационной комиссии [645]. Посланный в Польшу рапорт по этому вопросу (о провале) вызвал незамедлительную реакцию во 2-м отделе ПГШ — Котвич-Добжаньский и Чижевский были срочно отозваны в Варшаву [646]. Перед отъездом Чижевский еще раз встретился с «Касаткиным», и последний проинформировал польского разведчика, что «Тресту» известно о наличии агентуры ГПУ во 2-м отделе ПГШ, и просил довести эту информацию до своего руководства [647]. Это был рассчитанный чекистами удар. Полякам предстояло много поработать в области внутренней безопасности, что, несомненно, снижало активность разведывательной работы в Советской России, Белоруссии и на Украине.

Чижевского на линии связи с МОЦР, а фактически только с «Касаткиным», заменил выздоровевший Михневич. Теперь он стал получать подготовленные Разведупром РККА дезинформационные материалы. Из-за высокой интенсивности контактов и необходимости усиления их конспирирования Михневич и Дриммер обосновали своему начальству целесообразность создания в Москве новой резидентуры для работы с МОЦР. В конце 1923 г. 2-й отдел ПГШ положительно разрешил этот вопрос и пошел на создание резидентуры в Москве, но, по просьбе Дриммера, подчинил ее напрямую ревельской «пляцувке». Эта резидентура получила наименование «Р-7/1» и занималась только добыванием важной военной информации с помощью организации «М». Так в материалах польской разведки обозначалось легендированное чекистами «Монархическое объединение Центра России» [648]. Резидентура «Р-7/1» функционировала под «крышей» консульского отдела дипломатического представительства Польши в СССР. Вот, что о ней сказано в обзоре трофейных материалов 2-го отдела ПГШ: официально создана в марте 1924 г., главной задачей было поддержание связи с МОЦР и использование возможностей этой организации для получения разведывательной информации. Ликвидация резидентуры последовала в апреле 1927 г. в связи раскрытием роли МОЦР и выявившимся в связи с этим полным провалом работы [649].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация