Значит, дом сначала был детским приютом, а потом им владела какая‐то семья. И умерла в нём не только та девушка, что повесилась. В этом доме лишился жизни ещё как минимум один человек. Но муж и сын погибшей в огне женщины выжили. Что, если кого‐нибудь из них можно найти? Они бы наверняка многое рассказали о судьбе дома. Может быть, они даже знали кого‐нибудь из стеклянных детей.
Глава двадцать вторая
Мясными тефтелями пахло на весь дом. Билли читала, сидя на кровати, а Юсеф готовил ужин, когда зазвонил телефон. Билли быстро отбросила книгу и сбежала вниз. Вдруг это мама звонит?
– Передай огромное спасибо маме с папой! – услышала она голос Юсефа, успевшего взять трубку. – Я жарил тефтели, но мы можем съесть их и завтра.
Юсеф повернулся к Билли:
– Это Аладдин. Его родители приглашают нас поужинать у них в ресторане.
Билли возликовала. Аладдин уже несколько раз звал её с собой в родительский ресторан, но не чтобы поесть, а потому что ему чтонибудь было нужно от мамы или папы.
– Одевайся, и пойдем. – Юсеф снял сковородку с плиты.
Аладдин ждал их на парковке перед башней, куда они приехали на велосипедах. В его глазах горел азартный огонёк.
– Ты рассказала Юсефу, что мы вчера нарыли в библиотеке? – прошептал он, когда они следом за Юсефом поднимались по ресторанной лестнице.
– Нет ещё.
Билли боялась, что Юсеф рассердится так же, как сердилась мама, когда Билли заговаривала о призраке в доме.
– Я тут подумал, что у вас в доме не меньше двух привидений, – сказал Аладдин. – Девушка, которая повесилась, и женщина, которая сгорела. Может, они и борются друг с другом? Может, есть такое правило, что в доме может обитать только одно привидение?
Билли задумалась. Если Аладдин прав, то призраки ссорятся друг с другом, а не с ней и её мамой. Но как в таком случае объяснить все происшествия последних дней?
– Я тоже думаю, что там может оказаться больше одного привидения, – прошептала она Аладдину. – И я подозреваю, что они чего‐то хотят от нас. Хотят выдворить нас из дома.
Аладдин посерьёзнел.
– Интересно почему, – заметил он. – Зачем им целый дом?
В маленьком ресторане столиков было немного. Билли знала, что кухня размещается в основании башни. Мама Аладдина как‐то сказала, мол, самое трудное – это чтобы блюда не остыли, пока она взбирается по длинной лестнице.
– Скучаешь по маме? – спросил Юсеф, когда они сели.
Билли кивнула и проглотила комок в горле. Она скучала по маме каждый час, каждую минуту.
– Я тоже, – признался Юсеф.
Они посидели молча. Аладдин принес меню.
– Мама с папой сказали – выбирайте что хотите.
Билли и Юсеф раскрыли каждый своё меню и начали читать. Аладдин стоял возле их столика и ждал.
– Думаю, вам стоит попробовать ягнёнка, – посоветовал он.
– Тогда попробуем ягнёнка, – рассмеялся Юсеф и закрыл меню. – А если нам не понравится – скажем, что это ты нас на него подбил.
Он подмигнул Билли. Аладдин исчез.
– Я должен кое‐что тебе рассказать, – начал Юсеф, когда они остались одни. – Насчёт вашего дома.
Билли навострила уши.
– Сегодня я говорил про тебя и маму со своим коллегой. И он сразу понял, в каком доме вы живёте.
– Как это? – Билли открыла рот. – Он знает кого‐то, кто жил там до нас?
– Нет. Но он родом из Охуса и рассказал о доме кое‐что интересное.
Появилась мама Аладдина с подносом; она принесла газировку для Билли и пиво для Юсефа. Билли нагнулась через стол, чтобы слышать каждое сказанное Юсефом слово.
– И что? – спросила она. – Что он знает?
– Что в вашем доме был детский приют. Ты это знала?
Билли задумалась на секунду. Рассказать ему про поход в библиотеку? Нет, на это она не решится. Пока что.
– Нет, – ответила она как ни в чём не бывало. – Когда это было?
– Очень давно. Мой коллега сказал – в двадцатые годы. В двадцатый – двадцать второй, кажется. Построить дом для детей решила коммуна.
– Двадцатый – двадцать второй? Недолго. А что было потом?
– Не знаю, – сказал Юсеф. – Коллега не в курсе.
Билли вдруг почему‐то показалось, что детский дом – это очень важно, что это даже может отчасти объяснить происходившие в нём ужасы.
Почему приют просуществовал всего несколько лет? Связано ли это со стеклянными детьми? Билли пообещала себе, что завтра же попытается узнать побольше. Надо будет ещё раз съездить в библиотеку – произвести новые изыскания.
Мама Аладдина появилась снова, с двумя большими тарелками.
– Ягнёнок, – объявила она. – Лучший в Сконе
[1]. Приятного аппетита!
От тарелки шёл чудесный запах, и Билли быстро расправилась с угощением.
Следующее лето будет совсем другим. Они с мамой вернутся в Кристианстад. Первый шаг к этому – выяснить, что же не так с домом в Охусе. Следующий – убедить маму, что они должны покинуть его.
Пока они ели, к их столику вышел папа Аладдина – поздороваться. Юсеф стал спрашивать, долго ли они живут в Швеции, и Билли улизнула в туалет. Когда она возвращалась в зал, то услышала у себя за спиной голос:
– Значит, ты всё ещё в Охусе.
Билли быстро обернулась. Тётя Элла! Старуха сначала улыбнулась Билли, но тут же снова посерьёзнела.
– Ты уже поговорила с мамой? – спросила она.
Билли помотала головой:
– Сначала мне надо узнать побольше. Чтобы мама точно выслушала меня.
Элла смотрела на Билли.
– Это разумно, – согласилась она. – Только имей в виду: у тебя не так много времени. Вспомни, что случилось со всеми прежними жильцами.
Билли поискала взглядом Юсефа. Он всё ещё разговаривал с папой Аладдина.
– Мне пора, – сказала она.
– Удачи, – ответила Элла.
Билли была рада вернуться к Юсефу. Ей не хотелось рассказывать Элле, что мама заболела и пришлось вызывать скорую помощь. Что с ними уже случилось кое‐что плохое. Элла права. У Билли не так много времени, чтобы спасти себя и маму.
Глава двадцать третья
В библиотеку на следующий день поехали только Билли и Симона. Аладдин отправился на урок фортепиано и не успевал в Кристианстад до закрытия библиотеки.
