– Зачем ты убиваешь муравьев?
– Мне нравится, как они при этом трещат.
Они не трещали. Во всяком случае, я ничего такого не слышал.
– Мне нравится, что они перестают двигаться. Нравится быть главной.
– Не делай этого, – сказал я.
Она повернулась и, не мигая, уставилась на меня широко раскрытыми глазами. От ее взгляда мне стало не по себе.
– Потому что Салли и Дэвиду это не нравится? Поэтому они отвели меня к той докторше? Она все время меня об этом спрашивает.
– Потому что убивать неправильно. Мне тоже не нравится, что ты это делаешь.
– Дядя Сол платил специальным людям, чтобы они убили муравьев у него в доме. Я не отравляла природу, как он. – Она повторяла слова Дэвида.
– Дядя Сол не отличается нравственностью, – сказал я, тоже словами Дэвида.
– Но Салли расставляет по дому ловушки от тараканов. Почему тараканов убивать можно?
– Потому что это вредители, которые разносят болезни. – Я надеялся, что это правда, и обрадовался, когда позже проверил и убедился, что это действительно так.
– Но в этих ловушках погибают и муравьи, и мотыльки, и даже ящерицы.
– Салли и Дэвид этому не рады.
– Они не были рады, когда в ловушку попала ящерица. На муравьев и мотыльков им плевать. Но им не плевать, когда муравьев и мотыльков убиваю я.
– Потому, что ты при этом улыбаешься. – Своей настоящей улыбкой.
– Значит, они не хотят, чтобы я радовалась?
– Убийство не должно радовать человека, Роза. Вот почему они переживают.
Я понял, что она старается запомнить эти слова. Она протянула руки, чтобы я ее поднял, и крепко меня обняла. Меня тут же волной захлестнула любовь к ней. К этой маленькой девочке, убивавшей муравьев и, возможно, не испытывавшей никакой эмпатии.
– Пообещай, что не будешь больше никого убивать.
– Но мне нравится это делать.
– А если Салли или Дэвид тебя увидят?
Роза промолчала.
– Что скажет твой психиатр?
Роза закусила нижнюю губу.
– А комаров можно?
– Да, комаров можно.
– А мух?
– Да.
– А мошек? А блох?
– Да.
– А червяков?
– Нет. Они полезны для почвы.
– А пауков?
– Нет. Пауки едят комаров.
– А если паук меня укусит?
– Посади его в банку, чтобы врачи знали, какое тебе дать противоядие.
– А…
Я остановил ее жестом.
– Больше никаких исключений.
– Ладно. Я больше не буду убивать.
Вскоре после этого разговора она перестала ходить к психиатру. Салли и Дэвид сказали, что она добилась больших успехов. Она признала, что убивала муравьев. С тех пор при мне она убивала только комаров. Хотя несколько раз я видел, как она разглядывает других мертвых животных – то крысу, то попугая. Они были мертвы еще до того, как она принималась тыкать в них палочкой. У меня это вызывало отвращение, но я убеждал себя, что ей просто любопытно. Потом произошла эта история с морской свинкой Апиньи.
Апинья была на два года младше Розы. Она жила в соседней с нами квартире, в Бангкоке. Она очень радовалась, что Роза, такая взрослая девочка, с ней играет. Еще больше она обрадовалась, когда Роза сказала ей, что они лучшие подруги. На нашем этаже других детей не было. Ради Розы Апинья была готова на все.
Я во всем виню себя. Если бы я хоть попытался выучить тайский… Но мне плохо даются языки. Не то что Розе, она молниеносно осваивает любой новый язык. Тайский ужасно сложный, к тому же тон у меня всегда шел вверх, когда должен был идти вниз, и наоборот. Я особо ничего не выучил, кроме «привет», «пока», «спасибо» и уважительного жеста, когда соединяешь вместе ладони, словно молишься.
Я услышал, как Роза что‐то крикнула. Мне показалось, что она меня зовет. Я вошел в ее комнату. Апинья прижимала к полу подушку.
– Что ты… – начал я.
– Привет, Че, – сказала Роза.
«Почему Апинья возится с подушкой?» – подумал я.
Роза шепнула ей что‐то одобрительное. Я заметил в углу комнаты пустую клетку. Роза взглянула мне прямо в глаза и оскалилась в улыбке. Я рванул подушку из рук Апиньи. Слишком поздно. Под подушкой лапками кверху лежала Апиньина морская свинка. Она не двигалась.
Прежде чем я сумел овладеть собой, с моих губ сорвалось слово «чудовище». Мне стало тошно. Роза обещала не убивать. Она и не убила, это сделала Апинья. У Апиньи в глазах стояли слезы. Она взглянула на Розу в поисках одобрения, и Роза ей кивнула. Я не мог вымолвить ни слова. Роза убрала морскую свинку обратно в клетку.
Раздался звонок в дверь. Роза побежала открывать. Это вернулся с работы отец Апиньи. Апинья разрыдалась, Роза выглядела расстроенной. Салли и Дэвид вышли из своего кабинета. Роза тоже расплакалась. Родоки принялись ее утешать.
Я закрылся в своей комнате, сел на кровать и уставился в пустоту. Они могли бы отменить свой ужин с инвестором, но не решились – это бы плохо выглядело. Розины рыдания не заставили их передумать. Мы с Розой остались дома вдвоем. Я разогрел спагетти болоньезе – любимое Розино блюдо. Мне нужно было выбить из нее еще одно обещание, чтобы закрыть все лазейки.
Обещание, что она больше никого не заставит убивать. Она никогда еще не убивала никого размером с морскую свинку. Жертвы становились крупнее.
– Почему Апинья убила свою морскую свинку? – спросил я, хотя прекрасно знал почему.
Роза положила в рот спагетти и принялась жевать, считая про себя до пятидесяти. Салли научила ее этому, когда Роза была совсем маленькой и просто заглатывала еду. Это сработало. Роза любит правила. Ей нравится использовать правила в качестве оружия против других людей.
Я опустил вилку на стол.
– Потому что мне хотелось узнать, сделает ли она это.
– Как ты себя почувствовала, когда она это сделала?
– Хорошо.
– Ты же знаешь, что это неправильно.
– Родители купят ей новую морскую свинку.
– Ты заставила ее убить существо, которое она любила.
– Если бы она ее любила, то не стала бы убивать.
– Может, тебя она любит сильнее.
– Тогда это ее проблема. Надо верно расставлять приоритеты. – Так мог бы сказать дядя Сол, подумал я. – Ей надо научиться ценить жизнь.
– Так же, как ты ее ценишь? Это ты велела ей убить морскую свинку.
– Я не думала, что она это сделает.
