– Роза, из вас двоих ты сильнее. Апинья тебя младше. Она тебя обожает. Ты сделала все, чтобы она не смогла отказаться. Ты знаешь, что так поступать нельзя.
Роза снова положила в рот спагетти и принялась жевать и считать. Я знал, что ей все равно. Как я мог повлиять на нее? Я подумал, что могу рассказать о своих опасениях Салли и Дэвиду. Но они видели только хорошую, радостную Розу. Едва они выходили за дверь, как она переставала улыбаться. Не будь их, ее лицо вряд ли вообще принимало бы хоть какое‐то выражение.
– Когда она сделала то, чего мне хотелось, мне стало хорошо.
– Ты хочешь это повторить? – спросил я, отчасти надеясь, что она соврет в ответ.
– Да.
– Ты это повторишь?
Она сунула в рот еще спагетти. Ей нравилось откровенничать со мной. Нравилось говорить мне правду. Она никому больше не могла все это рассказать.
– Мне понравилось смотреть, как Апинья пытается не плакать. Мне понравилось, что у нее дрожали руки, когда она накрывала морскую свинку подушкой. У нее получилось только с пятого раза. Сначала она пыталась сделать это одной рукой. Очень глупо. Животные яростно борются за жизнь. Видел, как она ее поцарапала?
– Апинья так и называла свою свинку? «Она»?
– Нет. Ее звали Киска. Апинье казалось, что это смешно.
– Так же смешно, как то, что Киска ее поцарапала?
– Я не говорила, что это смешно. Но мне было интересно смотреть, как она борется за жизнь.
– Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что больше никого не заставишь убивать.
Роза отправила в рот последнюю вилку со спагетти. Что, если бы она не дала такого обещания? Что я сказал бы Салли и Дэвиду? Рассказал бы я им о том, что нашел в интернете? Дал бы им почитать свой дневник? Признался бы, что набирал в поисковиках фразу «Моя сестра психопатка?», отчаянно надеясь, что это не так? Если бы я произнес вслух слово «психопатка», если бы врачи со мной согласились, что стало бы с Розой? Я читал, что некоторые специалисты полагают: стоит назвать ребенка «психопатом», и надежды на то, что он изменится, уже не будет.
– Обещаю, – сказала Роза. – Я не буду убивать и не буду никого заставлять убивать.
Мне показалось, что все лазейки закрыты. После Апиньиной морской свинки она никого не убивала. Насколько мне известно.
Часть вторая
Мне нужно спарринговать
Глава девятая
В понедельник утром, на двадцать минут раньше назначенного времени, приходит наш новый репетитор. До невозможности белый мужик по имени Джеффри Ханимен. Не могу поверить, что нам сразу придется браться за учебу. Мы в Нью-Йорке‐то всего пару дней.
Математика и почти все естественные и точные науки – это не мое. Я люблю биологию. А вот физика – брр-р… Химия еще хуже. А самый кошмар – математика. Но без них мне не поступить в медицинский.
Я бы хотел сразу пойти в школу, но родоки решили, что апрель – это почти конец американского учебного года. Все нормальные школы снова начнут работать только в сентябре. С тех пор как мы перестали ходить в Австралийскую независимую международную школу в Джакарте, прошло уже больше полугода. Мне там нравилось. И Розе тоже, но по другим причинам. Ей лучше учиться дома, так безопаснее для окружающих. До сентября мистер Ханимен будет учить нас математике и естественным наукам, а все остальное мы пройдем сами, по учебникам.
Салли и Дэвид планируют раз в неделю проверять, как мы осваиваем учебники. Они всегда это планируют, но до дела почти никогда не доходит. С тех пор как мы уехали из Сиднея, в нашем образовании нет никакой системы, и это я еще мягко выразился.
Мы с Розой подглядываем с верхней ступеньки лестницы.
– Он лысый, – говорит Роза. – Люблю, когда они нанимают стариков.
Еще бы. Старики обожают Розу. Голова у мистера Ханимена просто сияет. Интересно, он, что ли, полирует себе лысину? Родоки жмут ему руку, усаживают на один из диванов и немного рассказывают о нас с Розой. Хотя они наверняка уже миллион раз объяснили ему все, что ему нужно о нас знать.
– Они говорят ему, что я гений, – шепчет Роза.
– Да, и что я достаточно умный, хотя с математикой у меня беда.
– И с естественными науками, – добавляет Роза. – Не такой уж ты и умный, Че.
– Спасибо.
– Я хочу пойти в школу, где учится Сеймон. Они ставят спектакли.
Интересно, двойняшки ходят в разные школы или Роза просто решила забыть о том, что существует еще и Майя, которая понравилась ей явно меньше?
– Эй вы там, готовы? – зовет Дэвид. – Спускайтесь. Мы выжидаем с полминуты, затем спускаемся. Джеффри не старый. Не морщинисто-старый. Он явно моложе родоков. Он говорит, чтобы мы называли его Джеффом, и жмет нам руки. Ладонь у него потная. Не понимаю, как ему удалось так вспотеть, ведь в комнате, где он просидел с родоками последние двадцать минут, довольно прохладно.
– Нам пора, – говорит Салли. Она одергивает рукава пиджака, следя за тем, чтобы они не до конца закрывали манжеты блузки. Затем расстегивает две верхние пуговицы пальто. Снова их застегивает. Они с Дэвидом собираются на первую официальную встречу с Макбранайтами. Будут знакомиться со своими сотрудниками. Им хочется произвести хорошее впечатление.
– Я нормально выгляжу? – спрашивает она у Дэвида.
– Потрясающе. – Он целует Салли в лоб. – А я?
Салли кивает и снимает у него с рукава пушинку.
Джефф явно смущен.
– Вы оба выглядите прекрасно, – говорю я. – Особенно с учетом джетлага и того, что вы нервничаете.
– Сегодня важный день, – говорит Салли.
– Мы не нервничаем, скорее ликуем, – добавляет Дэвид. Интересно, он сам в это верит?
– Они вас любят, – ободряет их Роза. – Они так всегда пишут в своих открытках.
– Ты права, дорогая, – говорит Дэвид. – Все пройдет отлично.
Они целуют нас с Розой на прощание и жмут потную руку Джеффа.
– Не забудьте еще раз посмотреть видео про инжектор.
– Опять? – изумляется Роза. – Мы уже посмотрели его четыре раза.
– Опять. Мы вернемся до того, как тебе пора будет идти на бокс, Че.
И они уходят. Джефф неловко стоит у дивана, разглядывая что‐то слева от меня.
– Вы начнете с теста, – говорит Роза, – чтобы понять, чему нас надо учить. Репетиторы по математике всегда так делают. Я надеюсь, тест будет сложным. В последний раз он был до ужаса легким.
– Ну ты и поганка.
– М-м, да, – одновременно со мной говорит Джефф. – Тест.
Интересно, он раньше кого‐нибудь чему‐нибудь учил? – Репетиторы никогда не верят, что я гений. Слишком многие родители думают, что их ребенок гений, если он в два года умеет считать до десяти. Но я действительно одаренная. Я уже работаю над доказательствами. Давайте заниматься на кухне? Мне нравится сидеть на высоком стуле.
