– Хочешь, понесу?
– Нет, спасибо. Тренер говорит, если я буду ее носить, стану сильнее.
– Да. Или у тебя плечо сломается. Выглядит очень тяжелой.
Майя мотает головой:
– Я очень сильная.
– Это тебе, – говорит Лейлани, выходя из магазина пару минут спустя. И протягивает мне два пакета. – Я купила тебе рубашки, джинсы и куртку.
– Ты не можешь…
Лейлани жестом руки останавливает меня:
– Стоп! Я это уже сделала. От тебя требуется просто сказать мне спасибо. Можешь даже не слишком стараться. Я много всего здесь покупаю. И мне делают скидку. Если мы будем часто встречаться, ты должен нормально выглядеть. Мне нужно поддерживать свою репутацию.
Я не хочу показаться грубым.
– Я не могу их принять.
– Соглашайся, – говорит Майя. – Ты в них классно выглядишь.
– Неужели они тебе не понравились?
– Я не мерил куртку, откуда мне знать?
Лейлани отмахивается от моих слов:
– Ты мерил рубашки. Они тебе понравились. Это было видно.
– Да, но я не могу их себе позволить.
– А я могу.
– Но теперь я должен тебе кучу денег и не в состоянии их вернуть. Я не могу тратить деньги на все, что мне хочется.
– Не будь грубым, – говорит Майя, уперев кулаки в бока.
– Я не грубый. Просто… я не могу. Я никогда бы их не купил. Ни за что в жизни. Я не могу купить для Лейлани ничего подобного.
– Тебе и не нужно, глупый, – говорит Майя. – У Лейлани есть все, что ей нужно.
– А у меня нет, – говорю я. – У меня нет денег. Не столько, сколько у вас. Как я тебе их верну?
– Давай считать это подарком?
– Что?
– Ты в них прекрасно выглядишь, Че.
Майя кивает.
– Я рада тебе их подарить. Деньги нужны, чтобы радовать друзей.
– Мы что, друзья?
– Почти, – говорит Лейлани.
– У него был день рождения, – говорит Майя. – Роза сказала Сеймон, что подарила ему мозг.
Лейлани изумленно смотрит на меня.
– Пластмассовую модель мозга.
– Давай это будет подарок на день рождения? – предлагает Лейлани.
– С днем рождения, Че, – говорит Майя.
Лейлани улыбается мне так, словно ей по‐настоящему приятно сделать мне подарок на день рождения.
– Спасибо, – говорю я. Часть меня счастлива. Посмотрим, понравлюсь ли я Соджорнер в таком наряде.
Но помимо этого я чувствую, что мной, ну, скажем так, манипулируют. Такое же ощущение я испытываю, когда Роза выкидывает какой‐нибудь фокус и ей это сходит с рук. Я понимаю, что тут совсем другое дело, но ощущение никуда не девается.
Лейлани затаскивает меня еще в пару магазинов, но я больше ничего не позволяю ей мне покупать.
– Уверена, что не хочешь отдать мне сумку? – спрашиваю я у Майи.
Она качает головой:
– Теннисисты сами носят свои вещи. Серена Уильямс сама носит свои вещи.
– Серена Уильямс больше тебя. – Майина сумка размером почти с нее.
– Но раньше она была такой же, как я.
– Не пытайся ее переспорить, – говорит Лейлани. – Она не передумает. Хотя из‐за этой сумки у нее скоро вырастет горб.
Я покупаю черные кожаные ботинки, которые, по словам Лейлани, подойдут и к нарядной, и к повседневной одежде. На них скидка, так что они стоят всего двести долларов. Я едва не теряю сознание, пока плачу за них. Вряд ли мне будет приятно объяснять родокам, зачем они мне. Майя покупает ярко-голубые, расшитые блестками кроссовки и сразу же их надевает. Когда она идет по улице, они сияют в солнечном свете.
Везде, куда бы мы ни зашли, продавцы знают Лейлани.
– Ты что, нью-йоркская королева шопинга? Почему с тобой все знакомы?
Майя смеется.
– Пора на теннис, – говорит она Лейлани. – Пойдем через Хай-Лайн?
– Давай. – Лейлани ведет нас по старой с виду улице, вымощенной гладким кирпичом, к широкой лестнице. – Ты тут уже был?
– Не-а. – Я вообще не в курсе, о чем это они.
– Это надземный парк, – говорит Майя.
– Узенький парк над землей, где полно надоедливых туристов, которые на каждом шагу останавливаются и таращатся по сторонам. Но зато можно пройти четыре квартала без светофоров.
Поднявшись по лестнице, мы выходим на широкую дорожку, с обеих сторон обсаженную деревьями и забитую людьми.
– Раньше тут была заброшенная железная дорога, – объясняет Лейлани. Она идет впереди, прокладывая нам путь сквозь толпу.
Деревья совсем молоденькие. Интересно, давно ли открылся этот парк. Все здесь кажется новым. Мы идем на уровне четвертого или пятого этажа домов, гостиниц, офисных зданий. Я делаю шаг в сторону, пропуская влюбленную парочку, чтобы им не пришлось расцеплять руки. Чуть дальше парк расширяется, появляется место для скамеек, где люди сидят вплотную друг к другу, наслаждаясь солнцем и не обращая особого внимания на непрекращающийся поток туристов, которые идут мимо и крутят головами во все стороны. Я уже слышал речь на шести языках.
Дорожка снова сужается, и мы идем по туннелю из веток, соединяющихся у нас над головами. Здесь чудесно, даже несмотря на то, что все вокруг, по мнению Лейлани, идут слишком медленно и постоянно останавливаются, чтобы сфотографироваться.
– Жаль, что ты не бывал здесь раньше, пока туристы не пронюхали про это место, – говорит Лейлани.
– Здесь было совсем пустынно, – возражает Майя. – Крошечные деревца, сплошные сорняки. Теперь стало лучше.
– Да, но людей слишком много.
– А мне нравятся люди. Моя теннисная школа вон там. – Майя показывает на запад, где между домами виден Гудзон.
Отправив Майю на теннис, мы возвращаемся в Ист-Виллидж.
– Отпусти бороду, – говорит Лейлани.
– Мне семнадцать. Я не могу отпустить бороду.
– У меня в школе половина парней носят бороду.
Я с сомнением смотрю на Лейлани.
– Не веришь? Да, борода у них не на все лицо, не то что у модников из Вильямсбурга, которые типа-сами-маринуют-мясо-и-варят-пиво, у нас такой только Микаль, но он кабан ростом под два метра. Но у них вполне растет борода. Это обычное дело, видишь?
Она показывает на идущего навстречу мужчину с длинной черной бородищей, как у лесника. Он ей улыбается, но Лейлани уже показывает мне на другого бородача.
– Лейлани, я знаю, что такое борода. Думаешь, мне поможет, если я пойду на поводу у последних тенденций мира мужской моды?
